Второй этап

Размахнувшись, я ударил своим инструментом впротяг прямо по великолепной груди.

Женщина вскрикнула, но сразу же я услышал стон боли, смешанной с экстазом.

А на белой коже появился красивый красный след от удара.

Как красиво…

Взявшись за клюшку поудобнее, я принялся разрисовать белоснежный холст красными узорами. Аня вздрагивала, кричала и стонала, пытаясь одновременно отдёрнуться от удара и подставиться под него.

Где-то после дюжины ударов я закончил, любуясь своей работой. Хоть сейчас на выставку современного искусства.

Я задумчиво покрутил крюком эрегированные соски Ани, а затем неторопливо и медленно повёл клюшку извилистым путём по животу. Путь лежал вниз, и женщина извивалась и изгибалась, пытаясь ускорить продвижение снаряда для гольфа.

Наконец, металлический и толстенький крюк подошёл к паху, а затем принялся ещё медленнее спускаться вниз, куда его приглашали раздвинутые в нетерпении ноги.

Аккуратно подцепив клюшкой мокренькие от возбуждения трусики, я сдвинул их в сторону. А дальше Аня сама насадилась на мой пыточный инструмент. Надо сказать, что объём крюка, которым оканчивалась клюшка, превышал природный объём детородного органа мужчины в несколько раз, так что понять стонет ли жена писателя от боли или от наслаждения было сложно.

Скорее всего, и от того и от другого.

Я принялся подыгрывать ей, ритмично дёргая клюшку, прокручивая и меняя угол вошедшего в женщину спортивного снаряда. Судя по стонам, Ворониной это нравилось до безумия.

– Смотри, писака, что происходит, когда говоришь мне неправду, смотри, козёл! – я достал клюшку и пару раз долбанул мужчину.

Для профилактики, так сказать. Однако, Воронин лишь потерянно смотрел на то, как его жена отдаётся захватчику.

Подойдя к потянувшейся ко мне женщине, я поднял её и поставил раком.

Офигеть.

Из попки Ани торчал лисий хвост, который до этого скрывался под халатом. Подняв хвост, я понял, что торчал он прямиком из ануса. Изучив незнакомый объект, я немного подёргал его из стороны в сторону, чем вызвал новую волну стонов.

Потянув хвост на себя, я офигел ещё раз – он крепился к чему-то вроде пробки, которая очевидно вставлялась в задний проход. Я принялся медленно его доставать, и широченная часть пробки, проходя через растянувшийся сфинктер, должно быть, доставляла женщине невыносимую боль и наслаждения.

– Ммм, – стонала жена Воронина, совсем уже по-бешеному извиваясь и виляя попкой.

Не став терять времени, я выбросил лисий хвост – мне показалось, что он будет мешаться. А затем, приспустив штаны, начал играть с женщиной в старую как мир игру «туда-сюда». Стоны Ани перешли в крики.

Где-то сверху что-то бухнуло – это Элион что-то ломает, определил я по звуку. Затем что-то взорвалось. Снова бухнуло. Судя по всему, принцесса разозлилась не на шутку и вошла в режим терминатора.

Правда, за время нашего короткого знакомства маленькая демоница никогда не выходила из себя. Даже в тёмные времена мести за отца девочка держала себя в руках до конца.

Закончив уничтожать картины, Топка принялась выламывать из стены плазму. Что на неё нашло?

– Эй, нафига ты всё ломаешь? – спросил я, продолжая совершать фрикции.

– Потому что это весело, – хихикнула фея. – Раздербанивать всё вокруг весело.

Отвесив пару профилактических ударов закрывшему лицо руками Воронину и не прекращая трахать его жену, я задумался, а потом подтвердил:

– Да офигенно весело.

– Ты накинь ей на жопу халат, – посоветовала Топка. – А то сейчас сюда ворвётся Элион и ты станешь растлителем малолетних.

– Это почему? – опешил я.

– Потому что заниматься сексом и демонстрировать половые органы на виду у детей нельзя.

– Вот блин, – поразился я, и действительно накрыл стонущую Ану халатом.

И вовремя. В зал вошла Элион, таща целый ворох всякой всячины. Достав из него кипу документов и четыре паспорта, она принялась весело бегать вокруг дивана и рвать бумаги.

На происходящее вокруг принцесса не обращала никого внимания – весело задрав голову, она как безумная хохотала. Её глаза, казалось, видели только предметы, которые необходимо было разрушить. Закончив с бумагами, она снова умчалось прочь из зала, и вскоре я снова услышал грохот разрушаемой мебели.

Что-то с нами происходило. Что-то не то.

Писатель уже просто не реагировал на окружение. Обхватив колени руками, он тихо рыдал. Непонятно, что огорчило его больше – то факт, что я имею его жену или, что все его записи потеряны.

Я вдруг понял, что низ живота щекочет что-то пушистое. Наплевав на законы об охране детей, я откинул халат и увидел торчащий из ануса лисий хвост, который приятно тёрся об меня.

– Топка, я куда-то в твою сторону выкинул лисий хвост с анальной пробкой! – прокричал я, взглядом обыскивая пол. – Ты не видела?

– Да ничего ты не выкидывал, – откликнулась фея, выламывая раму из оконного проёма, от чего в помещении задул приятный летний ветерок.

На полу действительно валялось много разного мусора, оставшегося от разрушительных действий моих спутниц, но ярко-рыжего хвоста не наблюдалась.

Глава 7. Заводной апельсин – 3