Второй этап

Когда хвосты полностью расправились, словно живя своей жизнью, кицунэ подпрыгнула и, взмахнув хвостами, без всяких эффектов исчезла.

– И фто теферь? – поинтересовался Глеб.

– Всё, что угодно, – устало ответил я. – Но лучше к врачу, а потом в баню.

Глава 11. Визитёры

– Эй, Смэлс! Как дела, Вонючка? – в тот день Ваня, он же Вано, решил задирать меня.

Раньше он приставал к Мешку, очень толстому прыщавому пацану, с которым никто из нашего шестого «Б» не хотел общаться, но вчера тот перевёлся из нашей школы.

– Ну что, Смэлс, классное я тебе погоняло придумал, а? С английского переводится как Вонючка, – главный хулиган класса нависал над моей партой.

Я поднял взгляд, отвлекаясь от игры на смартфоне, и посмотрел на самодовольную рожу Вано. Оглянулся на класс и понял, что все внимательно наблюдают. Не то, чтобы я осознал это разумом, но где-то на интуитивном уровне я понял – сейчас решается моя судьба. Останусь ли я Мэлсом или на долгие года до конца школы, а может и на всю жизнь, превращусь в Смэлса.

Вано совсем не знал английского, но этот язык не давался и мне – поддеть его на неверном переводе было невозможно. Я совсем не имел никакого интеллектуального превосходства.

А значит, надо драться.

Мой обидчик занимался борьбой – этот вид спорта отлично подходил его крепкому телосложению.

Он сильнее меня – и поэтому я ударил его железным транспортиром, подаренным мне дедом из старого чертёжного набора. Вано успел закрыться руками, и острый край измерительного инструмента воткнулся ему в ладонь.

– Аааааа! – закричал хулиган, хватаясь свободной рукой за раненную.

Пока противник с ужасом смотрел на торчащий из плоти транспортир, я поднял стул и обрушил ему на голову. В последний момент одноклассник нелепо прикрылся руками, и седушка стула молотком вогнала выступающую железку глубже. Чертёжный инструмент пробил ладонь насквозь, но крови вылилось удивительно мало.

И только после всего этого Вано решился убегать. Однако, не успел он развернуться, как я снова занёс стул над головой и швырнул. Стул прилетел в незащищённый затылок Вано, который тут же упал, как подкошенный.

Из пробитой головы классного хулигана текла кровь, но сознание он не потерял. Хулиган пытался подняться, подтягивая под себя вялые конечности.

Тогда, подхватив с крючка на парте свой рюкзак, я пошёл к нему.

– Нет, Мэлс, прости! Прости! Я больше не буду, – слёзы текли по щекам одноклассника, смешиваясь с соплями.

Описав широкую дугу мой набитый книгами рюкзак обрушился на Вано. Сегодня у нас шесть уроков, плюс допзанятия – учебников я с утра напихал много.

Я бил задиру, пока не оторвалась лямка на моём рюкзаке, и только тогда перевёл дух.

Прижавшись к стенке, одноклассники с ужасом смотрели то на меня, то на потерявшего сознание Вано на залитом кровью полу.

От ударов транспортир расшатался в ране, прорезая плоть ещё сильнее и теперь из ладони толчками выливалась кровь. Лицо хулигана превратилось в неприглядное зрелище – я услышал, как кого-то из девчонок начало рвать прямо на парту. Понятно, почему – нос моего обидчика вдавило в голову, губы разорваны, передние зубы перекочевали из приоткрытого рта на пол. Одна скула как будто вмята.

– Что здесь произошло… аааа, скорую, вызывайте скорую! – заверещала завуч Лариса Ивановна, войдя в класс.

На этом моменте я обычно просыпался. Открыл глаза и сейчас.

Этот сон периодически преследовал меня. Не просто сон – воспоминание о моей первой в жизни драке. Честно говоря, я уже и сам не помнил, что в этом сне выдумано моим подсознанием, а что основано на реальных воспоминаниях. Вано откачали, скулу восстановили, и даже шрамы на лице видны, только если приглядеться.

А меня перевели в другую школу. Нет, сначала был скандал, постановка на учёт, ругань, разговоры с полицией и психологами, но в конечном счёте они не привели ни к чему – в двенадцать тебя не смогут посадить даже за терроризм.

Меня заставили извиняться – неискренне, потому что в глубине души я знал, что прав, а Вано заступил на чужую территорию, зашёл туда, куда не следовало. И если бы не оторвавшаяся лямка рюкзака, я бы забил его до инвалидности или смерти.

Это мрачное знание я утаил от всех – потому что испугался. Но не последствий – хотя грозящая тюрьмой и «Чёрным дельфином» инспектор по делам несовершеннолетних звучала убедительно. Я испугался себя, а не за себя, испугался того, на что способен.

Тогда я впервые понял, что у меня нет тормозов.

С тех пор я больше никогда не дрался, если не считать инцидент, когда я выкинул из автобуса пьяного дурачка, пристающего к одноклассницам.

А затем пришла игра, и всё перевернулось с ног на голову. Меня заставили делать то, что я так долго избегал. Заставили столкнуться с самим собой.

Мрачно орудуя зубной щёткой перед рукомойником с раковиной, я задумчиво смотрел на отражение в маленькой половинке разбитого зеркала. Худой брюнет стандартных ста восьмидесяти сантиметров, карие глаза, характерный подбородок, узкий нос – не красавец и не урод. Но не о внешности я переживал, пытаясь углядеть в своих глазах… что? Мораль? Тьму? Безумие?