Второй фронт

— Да, я тоже сладкоежка. Особенно пирожное с воздушным кремом нравятся. Знаете, у Наркомата есть магазин, где они продаются. Там продавщица есть, Марья Игоревна, она мне всегда свежие продавала. Вкусны-ы-ые.

Завел этот разговор я не просто так, чувствовался некоторый дискомфорт в разговоре, сейчас же он понемногу стал исчезать. Убедившись, что комиссар готов к адекватному разговору, продолжил:

— Давайте рассуждать логически. Кто я такой вы не знаете, выяснить не удалось, но… я дал вам наводку. Однако и здесь вас ждет поражение. Гоголев заявит, что никакого Демина он не знает и никогда не знал. Что в принципе верно, он действительно меня не знает. Продавщица тоже не опознает частого покупателя. И что получается? Со всех сторон не удача.

— Значит, вы не ответите на мой вопрос?

— Знаете, пожалуй… — я выдержал нужную паузу и ответил, — … нет. Но я дам вам подсказку.

Открыв клапан нагрудного кармана, я достал закрытый конверт. Передав его в руки комиссара пояснил:

— Это не ответ, это еще множество вопросов.

— Что в нем? — поинтересовался Мартынов, не делая попытки открыть конверт.

'Не дурак', - подумал я.

— Мои удостоверения. Мои НАСТОЯЩИЕ удостоверения и спецпропуск. Открывать не советую. Как сказал один мой хороший знакомый… перед смертью: Я слишком много знал.

— Мне нужно что-то передать, — развел руками комиссар.

— Пусть пришлют кого-нибудь с более широкими полномочиями. Лучше всего того, кому товарищ Иванов безгранично доверяет, и кого не закопают после нашего разговора.

— Заинтриговал, но хорошо, я все передам.

Комиссар, как я и думал дураком не было, и понял, что большего от меня не добиться.

— Думаю, продолжать месить эту тему не стоит. У вас широкие полномочия, но предупрежу сразу, вы тут только наблюдатели, если попытаетесь во что-то вмешаться, извините… приму жесткие меры, — последнюю фразу я произнес без улыбки.

— Я понял, — тоже без улыбки ответил комиссар.

— Ну раз мы пришли к консенсусу, то можно и позавтракать. Дежурный!

Как только к нам заглянул командир с повязкой дежурного, я велел накрыть на стол.

— Ну, а сейчас поговорим спокойно.

Мартынов как представитель Ставки получил те сведенья, которые должен был получить. Много или мало, сейчас это неважно, я немного оттянул время — оно того стоило. Главное в том, что я нашел портал.

Тяжелый ста двадцати миллиметровый миномет ближайшего расчета, ухал с периодичностью пятнадцать выстрелов в минуту.

— Товарищ лейтенант! Наблюдатель докладывает о поражении цели. Просит добавить еще пару 'гостинцев' и перенести огонь по цели номер восемь, — оторвавшись от радиостанции, четко произнес боец. В нем, в бойцах расчётов и в командире можно было легко опознать недавно освобожденных из концлагерей. Хотя у некоторых вернулся румянец на щеки, вследствие довольно хорошего и калорийного питания, все равно по худым фигурам и несколько злым на противника лицам, понимающие люди сразу определят кто есть кто. Командира батареи лейтенанта Малинина освободили из лагеря для командиров, тогда группировка что захватила лагерь, пополнилась на триста семьдесят шесть командиров. Более сорока тогда, по приказу особого отдела, что вело расследование, были отправлены во вновь создаваемые штрафные части. Как неблагонадежные. Малинина тогда тоже изрядно промурыжили, в личном деле, что хранилось у немцев, не было указанно, как лейтенант попал в плен. Повезло, что служба у особого отдела была поставлено как надо и они, связавшись со своими коллегами что освободили лагерь с простыми бойцами нашли и допросили подчиненных лейтенанта и те подтвердили то, что минометы были подавлены танками, батарея захвачена.

Батарея лейтенанта сформированная всего три дня назад, была она пополнена фактически одними доходягами, тех кто врачи признали ограниченно годными. Из-за задержки с особым отделом Малинин не успел на формировку и получил то, что осталось. Радовало одно — восемь бойцов были из его старой батареи и сейчас они составляли костяк подразделения.

— У нас время подошло. Передай, меняем позицию, — отрицательно покачал головой лейтенант. Немецкие звукари работали очень продуктивно, и хотя в сплошной канонаде трудно засечь метки батареи, они умудрялись это делать.

— Есть! — козырнул боец, после чего снова приложился к гарнитуре рации, — Гвоздика я Молот, отбой. У нас пересменка, уходим на два-ноль семь. Как поняли меня?

Количество стволов было так велико, что батареи менялись посменно, сейчас как раз первая батарея их минометной роты закончила передислокацию и была готова вести огонь. Несмотря на то, что батарея была сформирована из слабосильных, в отличие от других частей в ней было аж две машины на четыре миномета. Бойцы споро по салазкам погрузили минометы в кузова и, заняв свои места на ящиках с боеприпасами, уехали с позиций.

На дороге им часто встречались регулировщики и машины снабжения что возили боеприпасы, проехав командный пункт они отъехали на полкилометра и заняли запасную позицию. Через сорок минут батарея снова открыла огонь по заявкам наблюдателей.