Второй год новой эры

– Мадам Марина… – хлюпала я носом, уткнувшись в плечо подруги, – это все правда… Мне холодно и одиноко, и страшно, и тревожно… Я думала, из-за беременности, но теперь уверена, что нет… А почему, мадам Марина? И что мне делать? Ты же мне поможешь, да?

– Конечно, дорогая, я тебе помогу… – утешала она меня, вытирая мне слезу кусочком марли, подвернувшимся под руку, – вот тебе же легче сейчас? Потому что ты вылила свою эмоцию. В голове прояснилось, правда? Конечно же, прояснилось… Теперь, дорогая, ты на все сможешь посмотреть по-другому… Давай-ка разберемся, что с тобой происходит и как с этим бороться… Расскажи мне, только правду – чего ты хочешь?

– Вообще? Или прямо сейчас?

– И вообще, и прямо сейчас.

– Ну… – я шмыгнула носом, уже успокаиваясь, – сейчас я ничего особенного не хочу… Ну, может быть, чуть позже чаю с теми кислыми ягодами, которые, помнишь, мы осенью собирали… А вообще… – я сделала паузу – важно было подобрать правильные слова, – хочу свой очаг, мужчину рядом, поцелуев и секса! Внимания, нежности, заботы… Чтобы он спрашивал, как ты меня: «Чего ты хочешь, милая?» И приносил все, что я пожелаю… И чтобы гладил животик, и слушал чтобы, не шевелится ли малыш, и чтоб разговаривал с ним, и чтобы мы вместе имя придумывали… Ууу… – расчувствовавшись от собственных слов, заплакала я снова.

Мадам Марина опять принялась меня гладить.

– Глупышка… – тихо сказало она, – в чем же проблема? Вон Гуг – отец твоего ребенка, влюблен в тебя как сумасшедший, аж похудел от безответных чувств… – она хихикнула.

– Похудел? – заинтересовалась я, вмиг прекратив свое нытье, – что, в самом деле?

– Ну да! – засмеялась подруга. – Неужели ты не видишь? Он, бедный, совсем уже отчаялся! И так к тебе, и этак, со словами и без слов… Ходит мрачный, все вздыхает и грустит. Уже всем его жалко, одна ты такая бессердечная! – она засмеялась, и отчего-то мне тоже вдруг стало весело – ох уж эти перепады настроения…

– Впрочем, Люся, я тебя больше на замужество уговаривать не буду, – сказала она, посерьезнев. – У нас говорят – «Человек сам кузнец своего счастья», поэтому не вижу смысла продолжать попытки сделать тебя счастливой. Можешь и дальше сдерживать свои желания, обходиться без семьи, без секса и без мужской заботы.

– Счастливой? – воскликнула я. – В гареме?!

– Люся, Люся… – укоризненно покачала головой мадам Марина. – Ну гарем, ну и что? Ты пойми – это не извращение, а необходимость, способ поддержать порядок в нашем обществе, оптимальный вид семейного сожительства в данных условиях. Нужно лишь слегка изменить свое мировоззрение под местные реалии. Конечно, для этого надо иметь гибкий разум, чего у тебя, Люсенька, я, к сожалению, не наблюдаю… Но советую присмотреться к другим семьям. Посмотри, как дружно они живут. Жены ладят друг с другом – все они словно сестры меж собой. А посмотри на Слепцову… Она морально созрела для того, чтобы вступить в брак, и подходит к этому с совершенно трезвой головой. Она не мучается сомнениями, он активна, довольна и рассудительна. Собственно, в приоритет она ставила именно статус замужней женщины, и по большому счету у нее не было особых предпочтений среди наших мужчин. Так что женсовет решил, что она станет женой Валеры, а не Андрея Викторовича, как она думала вначале. В этом смысле тебе повезло гораздо больше – у тебя с Гугом есть страсть! Согласись, это многое значит. Кроме того, не забывай, что у тебя будут еще и привилегии – ты же станешь старшей женой и возлюбленной королевой своего короля! Все получишь, о чем мечтаешь – и заботу, и внимание, и жаркий секс по ночам… Впрочем… – она нахмурилась, – что-то я опять взялась тебя уговаривать – прости, это я по привычке. Нет, не ходи замуж за Гуга. Ты его не любишь. Он для тебя слишком молодой. Ты не сможешь быть старшей женой и руководить остальными женами. Твоему ребенку не нужен отец. Ты сильная, ты и одна справишься. Без мужчины вполне обойдешься…

Мне стало стыдно. В этот момент я была наиболее близка к тому, чтобы принять решение вступить в брак. Когда она произнесла вслух мои же собственные мысли, я вдруг поняла, как глупо и неубедительно это звучит. А Марина после небольшой паузы продолжила задумчивым тоном:

– Жалко мне Гуга, честно говоря… Красавец, умница, ловок, силен. Хоть он и примитивен, конечно, по нашим меркам, но у него тонко чувствующая душа… Он способен оценить прекрасное… Не правда ли, Люся?

Она смотрела на меня внимательно, свесив голову и прищурившись. И вдруг мне отчетливо вспомнилось, как Гуг смотрел на меня, когда я читала Верлена… Боже мой… Мадам Марина права. Он не примитивный дикарь. Он чувствует все глубокое и настоящее… До него доходят все оттенки эмоций, переданные только голосом и жестикуляцией… Он способен уловить малейшие нюансы – да-да, я это интуитивно почувствовала еще тогда, когда учила его сексуальным премудростям…

Я вскочила.

– Что, пойдешь его искать? – ровным голосом поинтересовалась мадам Марина, так, как будто это было само собой разумеющееся.

Я только молча кивнула в ответ. Сейчас или никогда.