Второй кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Том 6

Все эти ночи и дни атаки и гром над степью, и наши лица, обожженные солнцем и жалящей пылью, и наше сиплое «ура» – все это вспоминается мне теперь с порывами жаркого степного суховея.

НЕЧАЯННАЯ РАДОСТЬ [116]

Среди страданий и ужасов пережитого, как прорвавшееся через мрачные грозовые тучи солнышко, до сей поры сверкает в памяти и в душе одна огромная и чудесная радость, о которой мне хочется рассказать вам в этой статье, посвященной воспоминаниям великой эпопеи Первого Корниловского похода, в котором, как некогда в Крестовом походе, шли на Голгофу страданий и смерти за Родину юноши и подростки…

Погиб незабвенный великий патриот земли Русской генерал Корнилов. Потерявшая вождя Белая армия, состоявшая главным образом из самоотверженной молодежи, с огромным обозом раненых в боях под Екатеринодаром, отступала, преследуемая огромной лавиной красных. Теперь у генералов Деникина и Алексеева была пока единственная всепоглощающая цель – во что бы то ни стало спасти и сохранить ядро уцелевшей Белой армии. Огромный обоз с ранеными, растянувшийся хвостом версты на три, страшно стеснял маневрирование, от которого только и зависело теперь спасение всей армии… И вот – страшная трагедия: пришлось бросить на произвол жестокой судьбы раненых, не способных обойтись без повозок!

Одна из партий раненых, оставленная в стороне от железных дорог, в станице Дядьковской, за немногими исключениями уцелела от жестокой большевистской расправы чудом Божиим, о котором я расскажу впоследствии подробнее, ограничиваясь здесь за недостатком места лишь самым фактом спасения. У Дядьковки шли ожесточенные бои по обеим линиям железнодорожных путей, горстка дроздовцев, с риском собственной гибели, прорвалась узкой свободной полосой в Дядьковку, в течение каких-нибудь двух часов сорганизовала обоз из телег с соломой и вывезла, с таким же риском гибели, всех корниловцев и всех, кто был с ними и около них, в только что накануне взятую станицу Кореновскую…

Свидетелем этой нечаянной радости и участником ее был и я, пишущий эти строки, ибо, пробравшись вместе с женой в Дядьковку для спасения брошенного там сына, тяжело раненного в бою под Афипской, застрял там вместе с корниловцами и ждал общей неизвестной участи, которая, в зависимости от успеха наступления, могла быть и жестокой.

Мы с женой несколько дней прожили в Дядьковке и успели сродниться в надеждах и отчаяниях как с ранеными, так и со всей администрацией лазарета. И вот Господь сподобил нас быть соучастниками той неописуемой радости спасения, которая произошла прямо нечаянно в ночь с 11-го на 12 июля 1918 года!

На рассвете, когда солнышко всплыло над степью и радостно засверкал новый летний день под радостный колокольный перезвон дядьковской церкви – кончилось благодарственное молебствие, – мы, двигаясь рядом с телегами, под конвоем дроздовцев, покидали одно из страшных лобных мест великого похода.

Как опишешь это радостное летнее утро, когда, казалось, вся природа ликовала вместе с нами, радуясь нашему общему воскресению из мертвых! Еще ночью мы сидели в мрачном отчаянии, уже как приговоренные к расстрелу, а взошло солнышко – и мы на вольной волюшке, пьем прохладный аромат раннего утра и переполнены благодарностью и к Господу Богу, и к покачивающимся в седлах героям-дроздовцам, большинство которых погибло в следующую же ночь… О, если бы мы тогда знали, что нашим спасителям осталось всего несколько часов жизни! А они и сами торжествовали. Они сами были поглощены общей радостью. Вот один из них затянул:

Марш вперед! – трубят в поход
Черные гусары!
Звук лихой зовет нас в бой.
Наливайте чары!

На глазах – слезы, а в душе пожар радости… А потом, в ответ, с телег несется новая песня:

Смело мы в бой пойдем за Русь Святую
И, как один, прольем кровь молодую…

Остановка, маленький отдых для раненых. Надо переложить, оправить сбившуюся солому, утолить жажду от волнения, от поднявшейся у многих температуры. Обрываются песни и скрип обозный, и наступает удивительная степная тишина с радостным бульканьем перепелов и жаворонков, с полынным горьковатым ветерком и беспредельной степной далью! Но вот все насторожились: где-то далеко, как зверь в пустыне, проревело эхо орудийного выстрела…

Трогайтесь, братцы!

И снова обозный скрип, а редкий, походящий на далекий гром, грохот орудий только острее делает нашу радость… Радостный смех то на одной, то на другой телеге. Перекличка мужских и женских голосов. Ведь как ни тяжела была жизнь, а молодость берет свое, и перед лицом смерти юная любовь не хочет смириться: многие влюблены в хорошенькую девушку, сестру милосердия, есть две невесты, приехавшие было навестить раненых женихов да и застрявшие в Дядьковке…