Второй курс, или Не ходите, дети, в Африку гулять!

За следующие полчаса они миновали еще три поста – два армейских и один – милиции Интерахамве. Некоторые затруднения возникли лишь на последнем: завидев в руке Оливье деньги, негр презрительно сплюнул и демонстративно схватился за рукоять мачете. Пришлось французу удвоить сумму, на чем инцидент и был исчерпан.

Успокоившись, Иван уже не хватался чуть что за автомат. Было очевидно, что журналист знает, как иметь дело с местными.

Очередной блок-пост – вновь Интерахамве – появился из-за поворота, когда до столицы оставалось уже не больше десяти километров. Привычным движением распахнув водительскую дверцу, Оливье отправился на переговоры. Однако на этот раз беседа явно как-то сразу не заладилась. Выступивший вперед негр просто не давал французу слова сказать: кричал, размахивал руками, показывал то на Николь, то на Ивана, тряс перед носом Дезайи мачете. Француз держался спокойно, всячески демонстрируя дружелюбие. И вот, наконец, кульминационный момент – правая рука Оливье в кармане брюк…

Дальнейшее уложилось в доли секунды. Купюра извлечена из кармана, туземец смотрит на нее, протягивает руку – и в этот момент его слепит яркий блиц фотовспышки – Николь Декуар не устояла перед искушением получить колоритный кадр. Лицо негра исказила яростная гримаса, вырвав деньги из пальцев француза, он, скомкав, швырнул их на землю, и не успели ни Оливье, ни тем более Иван сообразить, что происходит, как в воздухе молнией сверкнул клинок мачете…

Не веря своим глазам, Голицын наблюдал, как на том месте, где только что была голова француза, ударил вверх алый фонтан.

Пронзительно завизжала Николь.

Не в силах оторвать глаз от покатившейся по обочине отрубленной головы Оливье Дезайи, Иван, не задумываясь о том, что именно он делает, рванул с пола автомат.

Ремень «Калашникова» зацепился за ногу Декуар, и предназначенная убийце длинная очередь ушла в заросли кукурузы. Но и этого оказалось достаточно: негров из Интерахамве словно ветром сдуло с дороги. Вскочив на ноги, Голицын одним прыжком перелетел на переднее сиденье, почти не выжав сцепление, воткнул первую передачу и вдавил в пол педаль газа. Мощный бампер джипа снес утлый шлагбаум, словно спичку.

На следующем посту, встретившемся через какой-то километр, Иван даже не стал притормаживать. Он так точно и не понял, кто именно – правительственные солдаты или боевики Интерахамве – бросился врассыпную, когда джип протаранил их импровизированное дорожное заграждение. Впрочем, кажется, все же это была милиция. Вслед пронесшемуся автомобилю раздалось несколько одиночных выстрелов, но пули прошли где-то в стороне.

– Как вы там? – улучив момент, Голицын оглянулся к француженке. Та сидела, застыв, словно каменное изваяние, с выражением животного ужаса на лице цвета школьного мела. Проведя пальцем вдоль пояса, Иван отстегнул верхнюю часть своего форменного комбинезона и, высвободив руки из рукавов, перебросил получившуюся курточку назад. – Наденьте. Это лучше любого бронежилета – даром что с виду тонкая!

Выполнила ли Николь его распоряжение, он не видел: все внимание вновь пришлось переключить на дорогу.

Уже на самом подъезде к Хабьяримане их встретили плотным автоматным огнем. Снова милиция! Утопив педаль тормоза, Иван резко крутанул руль. Джип развернуло, какое-то время он продолжал двигаться юзом, затем замер. Над ухом неприятно свистнуло. Обливаясь холодным потом, Голицын еще сильнее вывернул руль и дал газу. Едва не выскочив на обочину, джип помчался обратно.

При первой же возможности Иван свернул с главной дороги, и джип затрясся по проселку, отличавшемуся от окружавшего его с обеих сторон кукурузного поля разве что отсутствием стеблей этой самой кукурузы. Пропетляв километра два, дорога нырнула в лес, сузившись так, что ветви росших по ее сторонам акаций почти сплетались над головой, затем вышла к реке (метрах в тридцати от берега из воды торчала дюжина пар огромных ноздрей и маленьких ушек и блестящие круглые спины – это паслись на мелководье бегемоты), какое-то время бежала вдоль берега – и внезапно пропала. Почесав затылок, Голицын развернул автомобиль и медленно поехал обратно. Через десять минут у него возникло подозрение, что поворот обратно в лес он пропустил. Еще через пять минут подозрение переросло в уверенность. Вновь разворот – и через четверть часа уже знакомый тупик на берегу.

– По ходу, мы заблудились, – пробормотал Иван, глуша мотор.

С заднего сиденья Николь что-то чуть слышно проговорила по-французски.

– Что? – переспросил Голицын, оборачиваясь.

– Это из-за меня… – бесцветным голосом произнесла девушка. Ее трясло. – Все из-за меня… Оливье… Да пропади она пропадом, эта журналистика! – и сорвав с шеи ремень фотоаппарата, француженка что было сил запустила камеру в ближайшие кусты. – Все из-за меня…

– Самобичеванием делу не поможешь, – покачал головой Иван. – Скажите лучше, когда вылетает этот ваш самолет?

Прежде чем вопрос дошел до сознания Николь, Голицыну пришлось повторить его еще дважды.