Второй мозг: Как микробы в кишечнике управляют нашим настроением, решениями и здоровьем

На второй день конференции на трибуну поднялся известный канадский психоаналитик и абдоминальный хирург Крислен Деврод. Он специализировался на лечении пациентов, переживших сексуальное насилие в детском возрасте, и для выявления их подавленной боли и стыда использовал психоанализ. Без такого лечения, по его мнению, вытесненные эмоции уходят вглубь организма, порождая физические симптомы. Затем он рассказал, как лечил пациентов с болями в области таза и такими расстройствами ЖКТ, как хронический запор. Симптомы исчезли после того, как пациенты прошли курс психоанализа, в ходе которого сумели взглянуть на свое сложное прошлое.

Однако Немерофф, построивший свою научную репутацию на изучении биологической основы психических расстройств, не согласился с таким подходом. Поэтому он бросил вызов Девроду, заявив: «Мы теперь знаем, что психоанализ является не очень эффективным методом лечения психических и физических последствий травм, полученных в первые годы жизни». Атмосфера в зале стала накаляться. «Никакой психоанализ, как бы активно его ни использовали, не сможет радикально изменить психологические установки пациента, появившиеся в результате ненадлежащего обращения, которое он пережил в раннем детстве», — заявил Немерофф. Большинство участников, которых мы пригласили на эту конференцию, были с этим согласны. Нам больше не надо было размышлять о мутных фрейдистских представлениях о ранней сексуальности и неврозах, чтобы помочь пациентам излечиться.

Однако наука раздвинула границы наших представлений. Теперь у нас есть веские доказательства того, что стрессовые переживания в раннем возрасте, в том числе ненормальные взаимоотношения с опекающим взрослым, могут оставить глубокий след в психике ребенка. Опросы больших групп испытуемых показывают, что эти травмы могут стимулировать развитие таких расстройств, связанных со стрессом, как депрессия и тревога, и сыграть роль в возникновении синдрома раздраженного кишечника. Однако сами по себе данные анкетирования и психологические теории не могут помочь людям, страдающим этими заболеваниями. Чтобы разработать новые методы лечения, отменяющие раннее психологическое программирование, нужно знать, как полученный в раннем детстве опыт изменяет специфические нервные цепи мозга, связанные с реакцией на стрессовые ситуации. Эти знания могут быть получены только после проведения обширных исследований — и сначала на животных, которые выросли в неблагоприятных условиях.

Прорыв в понимании этого вопроса начался в 1980-х гг., когда исследователи поняли, что на организм животных — крыс, мышей и обезьян — стресс оказывает такое же биологическое воздействие, как и на организм человека. Одним из основных направлений экспериментов на животных было изучение роли взаимодействия матери и потомства. Такие взаимодействия проще смоделировать в лабораторных условиях, чем однозначно человеческие модели поведения (вербальное и эмоциональное насилие, неурядицы в семье).

Например, грызуны, как и люди, могут быть обладателями робкого или активного темперамента, отважными исследователями или лежебоками, которые держатся поближе к дому. Некоторые крысы-матери лучше других, даже генетически идентичных животных, занимаются воспитанием потомства. Такая крыса-мать балует своих крысят. Кормя их, она приподнимается над ними, изогнув тело и широко расставив лапы, позволяя им менять соски, и потом долго вылизывает и холит своих детенышей. Менее заботливые крысы-матери разваливаются рядом с детенышами, а то и на них, из-за чего крысятам трудно добираться до их сосков. Такие малыши не меняют доставшихся им сосков и не вертятся во время еды, что полезно для их развития.

В известных экспериментах, начатых в конце 1980-х гг., нейробиолог Майкл Мини из Университета Макгилла в Монреале изучал, как взаимодействие между крысами-матерями и крысятами проявляется в дальнейшей жизни потомства. Его сотрудники вели видеосъемку генетически идентичных крыс-матерей и анализировали их поведение по отношению к потомству. Наблюдая за жизнью крысят, ученые убедились, что детеныши заботливых крыс-матерей лучше успевают в жизни, чем потомство подверженных стрессу родительниц.