Второй обряд

Было странно выходить через раздвижные стеклянные двери больницы на тротуар. По калифорнийским меркам в Сан-Франциско стояла холодная погода. Я застегнула пальто, едва не столкнувшись с проходящей мимо парой.

― Извините, ― пробормотала я, когда они отпрянули в сторону.

Мужчина выглядел раздраженным, но его девушка улыбнулась.

― Все в порядке. Счастливых праздников.

Я не смогла ничего ответить, поэтому кивнула. Но они уже шли, держа в руках бумажные пакеты с рождественскими покупками. Я наблюдала, как мужчина остановился, чтобы взять пакеты, которые она несла. Он перевесил их на другое предплечье и взял ее за руку. Сердце защемило, и я отвернулась, чтобы понять, что вся улица заполнена парами и семьями, отправившимися за покупками.

― Давай купим буррито, ― пробормотала я.

Оливия сочувственно улыбнулась, потянув меня за собой по улице.

― Пойдем. Давай заедим наши чувства.

С гуакамоле и сметаной мои чувства оказались весьма неплохими на вкус. К тому времени, когда мы доели наши огромные буррито, я почувствовала себя лучше. Но я не собиралась признаваться в этом Оливии. Она захочет это повторить.

― Спасибо, ― сказала я, когда мы вышли из ресторана. ― Думаю, мне лучше…

― У нас еще есть час, ― сообщила она мне. ― Пока даже не думай возвращаться.

― Хорошо. — С каждой минутой становилось все холоднее, и мы прижимались друг к другу, пока шли. На углу через дорогу я заметила мужчину, который наблюдал за нами. Даже отсюда его глаза казались слишком темными. Неужели мы привлекли внимание вампира?

Или мне просто хотелось, чтобы так и было? Часть меня фантазировала, что меня затащат обратно в мир, из которого я сбежала. Как отреагирует Джулиан, если узнает, что на меня напал кто-то его вида? И будет ли ему вообще до этого дело? Если он говорил правду ― что мне лучше держаться подальше от его мира, ― то, возможно, да. По мере того как проходили дни без каких-либо контактов, я начала понимать, что ему все равно. Это была отговорка. Правда заключалась в том, что я никогда не впишусь в его непристойно богатый мир.

На другой стороне улицы незнакомец продолжал смотреть на нас, пока мы шли параллельно ему. Отсюда я могла видеть две черные пустоты на месте его глаз. Меня пронзила тошнотворная дрожь.

Он был вампиром.

― Тея, что ты говоришь? ― Оливия прервала мои мысли, настойчиво потянув меня за руку.

― А? ― Я взглянула на нее. Потом вспомнила о вампире. Обернувшись, я обнаружила, что он исчез.

― Давай зайдем, ― сказала Оливия вместо того, чтобы повторить то, что она сказала, и потянула меня в сторону лавки, мимо которой мы проходили.

Я взглянула на потрепанную дверь и успела прочитать облупившуюся виниловую надпись. На ней было написано ― «Мадам Ленор», а ниже ― «Гадания» с нарисованной рукой. Я совершенно не хотела, чтобы мне гадала по руке какая-то незнакомка, пока снаружи ошивается вампир.

― Подожди! ― Но было уже слишком поздно. Оливия радостно поздоровалась с захламленной комнатой.

Пожилая женщина высунула голову из-за стеклярусной занавески, изо рта у нее свисала сигарета.

― Входите! ― произнесла мадам Ленор с сильным акцентом. ― Присаживайтесь. Я сейчас подойду. ― Занавески из стекляруса зазвенели, когда она скрылась в подсобке.

В крошечном магазинчике пришлось ориентироваться в лабиринте диковинок: беспорядочная коллекция стульев разных эпох, шкаф, набитый потускневшим серебром, книги на английском, французском и всех остальных языках, которые были свалены в кучу и разбросаны повсюду. Гадалка вернулась в комнату, одетая в разноцветные шелка, и указала на потертый столик неподалеку. Мы расположились вокруг столика, покрытого кружевной скатертью, а мадам Ленор зажгла свежий конус с благовониями и развеяла поднимающийся дым по комнате. Сандаловое дерево заполнило мои ноздри, и я закашлялась, когда в меня проник его тяжелый аромат.

― Твою ладонь, ― сказала она, протягивая свою узловатую руку.

― О, нет, ― быстро ответила я. ― Это была ее идея.

Оливия послушно опустила свою ладонь в руку старухи, ее глаза блестели.

― Я буду богатой? ― Оливия хихикнула и посмотрела на меня.

― Если ты захочешь, ― осторожно ответила ей старушка, ― или ты сможешь быть счастливой.

Я сдержала улыбку и отвернулась, пока Оливия не заметила ее. Очевидно, мадам Ленор не собиралась приукрашивать.

― В чем разница? ― спросила Оливия.

― Деньги не делают людей счастливыми, ― не задумываясь, ответила я. Щеки залил румянец, когда я осознала, что сказала.

Но если я и украла реплику Ленор, она, похоже, не возражала.

― Твоя подруга мудра. Я вижу два пути.

Я почти не обращала внимания на то, что она предсказывала Оливии. К концу разговора моя соседка совсем сникла. Видение Ленор о нормальной, простой жизни оказалось совсем не тем, на что рассчитывала Оливия.

― Твоя очередь, ― повернулась ко мне Ленор.

― Нет, правда. Мы должны идти. ― Глупо было так неосторожно показывать ей свою ладонь. Возможно, она была просто старухой, которая рассказывала людям все, что приходило ей в голову. Но я знала то, чего не знала Оливия.