Второй ошибки не будет

Почувствовав, что холод возвращается в стопы, Ксюша снова засучила ногами, но быстро устала и решила, пусть будет, как будет.

Странное дело, сейчас с нею происходит то, о чем она не осмеливалась даже мечтать, она должна летать от счастья, и хочется ей воспарить, но какая-то сила пригибает к земле, не позволяет подняться.

Ксюша свернулась калачиком, укрылась с головой, в надежде, что так получится согреться и уснуть и принялась перебирать в памяти все прекрасное, что с ней в последние дни произошло.

Со временем шумиха вокруг ее геройства не утихла, в газетах и журналах появлялись все новые статьи, и один раз о ней даже сделали репортаж по телевизору. Передача была крутая «До шестнадцати и старше», и Ксюша решила, что участвовать в ней – не позор, а может даже и наоборот. Она согласилась дать интервью, и пока телевизионщики расставляли свои слепящие жаркие лампы и камеры, журналистка дала ей бумажку с ответами на вопросы. Пробежав этот бред, который ни один уважающий себя человек не станет произносить вслух, Ксюша смешалась, но перед людьми было неудобно, поэтому она честно пыталась выговорить, что комсомолец не имеет права оставаться в стороне. Фальшивые слова застревали в горле, а когда она пыталась объяснить, что чувствовала на самом деле, все только отмахивались.

Ничего не добившись, телевизионщики вышли покурить на лестницу, и Ксюша сквозь полуоткрытую дверь слышала, как оператор предложил попробовать еще, а журналистка раздраженно отмахнулась: «Да ну, ты что не видишь, от этой имбецилки толку не будет!»

Слово было красивое, но, кажется, обидное, и Ксюша совсем стушевалась.

В итоге репортаж о ней все же вышел, во всех ракурсах показали Пылесоса, школу, саму Ксюшу, как она идет на занятия, а диктор тем временем под душещипательную музыку рассказывал, какая она распрекрасная школьница и комсомолка.

Получился трогательный и добрый сюжет, только после него создавалось впечатление, что Ксюша давно умерла, поэтому одноклассники даже дразнить ее не стали.

Только Киса вякнула: «Если бы ты погибла, то твоим именем школу бы назвали», но никто не засмеялся даже.

Подруга вернулась со сборов, побыла немного и тут же снова уехала.

Ксюша осталась совсем одна и от тоски решила взяться за учебу. До этого она занималась спустя рукава, потому что какой смысл напрягаться, если для педагогического знаний хватит, а в приличный вуз все равно не возьмут. Но раз, черт побери, появляется шанс попасть в нормальный институт, надо воспользоваться.

И вдруг оказалось, что наука дается легко, если внимательно слушать учителя, и домашнее задание делать дома, а не на переменке и не в автобусе, и целиком, а не самый минимальный минимум.

Математичка ставила ей пятерку за пятеркой и приговаривала: «Кругликова, я тебя просто не узнаю!», а историчка, размахивая огромной указкой, как копьем, призывала видеть в Ксюше воплощение скромности и ответственности, ибо она от славы не зазналась, а совсем наоборот.

Расположение педагогов не сильно ее радовало, главное, удалось не скатиться на позиции школьной юродивой и изгоя. Волна интереса к ней шла на спад, и после новогодних каникул Ксюша надеялась вернуться прежней серой мышью и пустым местом.

Ах, если бы ее дурацкое приключение подарило ей не формальную, а настоящую популярность среди ребят… Но для этого нужны совсем другие достижения.

Обычно Ксюша не ходила на школьные дискотеки, но в пятницу вдруг решила посетить данное мероприятие. Ну да, в своих великолепных одеждах она будет выглядеть как последняя дура, и никто не пригласит ее на медляк, и даже в центр круга не поставит, а если вдруг поставит, то надо понимать, что с одной только целью – поиздеваться.

А с другой стороны, школа скоро кончится, и в затемненный актовый зал с подвешенным к потолку блестящим шаром будет уже никогда не вернуться.

У Ксюши был один роскошный, по мнению мамы, туалет – гэдээровское платье в клетку, в котором она была похожа на гувернантку из девятнадцатого века. Жуть, конечно, но остальное еще хуже. Либо детский сад, либо сельпо.

Она надела платье, и почти автоматически сделала к нему высокую кичку. «Ну зашибись вообще, – сказала Ксюша зеркалу, – есть фильм про гостью из будущего, а ты гостья из прошлого. Надо опоздать и войти, когда уже погасят в зале свет».

Перед выходом Ксюша накрасила губы розовой помадой, тайно приобретенной на сэкономленные от обедов деньги, и слегка побрызгалась духами «Горная фиалка», которые бабушка подарила ей на шестнадцать лет со строгим наказом пользоваться ими умеренно, по капельке на шею и на запястья, и ни в коем случае не обливаться с ног до головы.