Второй пояс. (Откровения советника)

Мамад-хан гаркнул пару фраз одному из своих охранников и тот, прихватив с собой еще несколько человек, рванул с ними в крепость. Буквально через пару, тройку минут, они также бегом вернулись обратно, неся в руках свернутый в рулон ковер и что-то еще. Ковер был брошен прямо в пыль и тут же расстелен. Большой и красивый, на пыльной земле он смотрелся каким-то инородным телом, словно цветущая роза на навозной куче. Мамад-хан снял резиновые калоши, и не спеша, словно отыскивая насиженное до этого место, уселся на ковер, подвернув под себя голые ступни ног. Только после этого он жестом пригласил гостей к достархану, и мы последовали его примеру.

Не успели мы разместиться на ковре, как перед каждым из нас появились небольшие пиалы с чаем. Вот дают! И когда они только успели чай приготовить. Наверно с собой из кишлака принесли, когда последний раз за ковром бегали. Кроме пиал с чаем на достархане появились несколько мелких тарелочек с восточными сладостями. Сушеный урюк, кишмиш и засахаренные орешки от косточек урюка, заменили нам сахар и конфеты.

И потек размеренный разговор. Поскольку Хаким и Мамад-хан говорили на пушту, я перебрасывал свой взгляд с одного, на другого, изображая умное лицо. Хотя, если честно сказать, в тот момент я так ничегошеньки и не понял из их разговора. Интуиция подсказывала мне, что Мамад-хан выторговывает у Хакима наиболее выгодные для него и его нафаров условия договора. Яростно жестикулирующий руками Хаким, упорно пытался что-то доказать Мамад-хану, а тот, попивая из пиалы чаёк, молча слушал своего оппонента, хитро усмехаясь в свои пышные усы.

От их разговора мне стало как-то скучновато. Да и от выпитого чая уже стало невмоготу. Не в юрту же идти справлять свои естественные надобности. Афганцам то что — отошел в сторонку, присел на корточки спиной к публике, ослабил чуток шнурок на поясе своих широченных штанов, и вываливай наружу все свое «хозяйство», делая вид, что усиленно любуешься окружающей средой.

Слава богу, затянувшийся диалог Хакима с Мамад-ханом закончился. Оба встали с достархана и принялись заново лобызаться. Чудной народ. А впрочем, что это я? Наш многоуважаемый «генсек» тоже был большой любитель таких лобызаний. В этом деле Леониду Ильичу не было равных во всем мире. Как бы там ни было, но от процедуры лобызаний с Мамад-ханом на этот раз мне не удалось уйти.

В ознаменование состоявшихся переговоров, тут же был зарезан невесть откуда взявшийся баран. Словно из-под земли появился большой казан, который афганцы установили на металлическую треногу с ободком. Двое мужиков за считанные минуты разделали барана, побросали большие куски мяса в казан и залили их двумя ведрами воды.

«Хорошая шурпа должна получиться из такого количества мяса», — подумал я. Только где они возьмут столько дров, чтобы её сварить. В округе не было видно не то чтобы деревьев, даже захудалого кустика саксаула, или верблюжьей колючки. Но в ту же секунду я услышал сзади себя какое-то размеренное гудение. Оглянувшись, увидел, как двое бачат раскочегаривают пару китайских паяльных ламп. Так вот значит, на чем они собираются варить баранину. Да-а, голь на выдумку хитра. В очередной раз я недооценил афганцев. Минус мне.

Пока шли приготовления к пиршеству, я незаметно отошел в сторону и втихаря «отлил» на колесо стоявшей в сторонке БРДМки. Видимо я не был первооткрывателем в этом деле, поскольку колеса бронемашины еще до меня кто-то изрядно обмочил. «Облегченный» и довольный жизнью, я попытался, было присоединиться к процессу приготовления варева, давая дельные советы поварам. Но, поскольку Хаким был занят нескончаемой беседой с Мамад-ханом, и не имел возможности поучаствовать в нашем диалоге в роли переводчика, все мои «советы» очень быстро иссякли, поскольку ни я, ни повара так друг друга и не поняли. А может быть это и к лучшему? Ученого учить, только делу вредить.

Март месяц это вам не июнь. В этот период года темнеет рано. Стоит солнцу уйти за горизонт, и буквально через несколько минут всю округу накрывала темень. Пока варилась шурпа, пока повара заправляли её луком и всякими специями, солнце неумолимо катилось к песчаному горизонту. Неужели ужинать придется в темноте, посреди степи. Но и на этот я потерпел фиаско, недооценив гостеприимных хозяев. Афганцы принесли из кишлака бензиновую «летучую мышь» и сменив в ней асбестовый осветительный мешочек, раскочегарили её. Ослепительно яркий свет разлился по всей округе.

После небольшой консультации с Мамад-ханом, было принято решение, что трапезничать все-таки будем в юрте. Туда и отнесли горящую лампу, подвесив её за проволоку почти в центре юрты. Туда же был перенесен и ковер, на котором в тот момент уже никто не сидел.

В тот вечер нам довелось отведать не только мясной шурпы. Пока варилось мясо, в кишлаке кто-то сварганил плов. Казан с пловом, в котором кроме риса в изобилии были морковь с луком, был водворен в центр ковра еще до того, как сварилась шурпа. Потом повара повытаскивали вареное мясо и выложили его на огромное блюдо, а бульон разлили по пиалам.