Второй пол

Как мы только что убедились, в первобытном племени женская доля очень тяжела; у самок животных функция воспроизводства естественно ограничена, а во время ее исполнения особь полностью или частично освобождается от других забот; только самок домашних животных требовательный хозяин доводит порой до полного истощения, используя как их свойство воспроизводить жизнь, так и индивидуальные способности. Видимо, так же обстояло дело и с женщиной в то время, когда борьба против враждебного мира требовала отдачи всех ресурсов сообщества; к бремени беспрестанного и беспорядочного деторождения добавлялись тяжелые домашние обязанности. Впрочем, некоторые историки утверждают, что именно на этой стадии меньше всего выражено мужское превосходство. Однако следует отметить, что превосходство это переживается непосредственно, оно непреднамеренно и никем не полагаемо; еще не предпринимается никаких усилий, чтобы компенсировать жесткость обстоятельств, ставящих в невыгодное положение женщину; но нет и стремления притеснять ее, как это будет впоследствии при патерналистском строе. Неравенство полов не закреплено никакими институтами; да и самих институтов тоже нет — нет ни собственности, ни наследства, ни права. Религия нейтральна — все поклоняются какому–нибудь бесполому тотему, Лишь когда кочевники закрепляются на земле и начинают заниматься сельским хозяйством, появляются институты и право. Человек уже не ограничивается суровым сопротивлением враждебным силам — он начинает конкретно утверждать себя через образ, который он навязывает миру, через то, как он мыслит мир и самого себя. В этот момент различие между полами отражается на структуре сообщества; оно приобретает особенный характер; в сельскохозяйственных коллективах женщина часто облечена необычайным престижем. Престиж этот главным образом объясняется тем совершенно новым значением, что приобретает ребенок в цивилизации, основой которой становится земледельческий труд. Обосновываясь на той или иной территории, люди присваивают ее себе; появляется собственность в коллективной форме; она требует от своих владельцев потомства; материнство становится сакральной функцией. Многие племена живут общинным строем — это не значит, что женщины принадлежат всем мужчинам коллектива; сегодня уже практически никто не верит, что брак по принципу близкого соседства когда–либо практиковался; но религиозное, социальное и экономическое существование мужчин и женщин возможно только в группе — их индивидуальность остается чисто биологическим фактом; брак в любой форме — моногамии, полигамии или полиандрии — также является чисто мирским случайным явлением, не осознанным как какая–то мистическая связь. Для супруги он не является источником какого бы то ни было порабощения, она продолжает быть составной частью своего рода. Весь род в целом, объединенный одним тотемом, мистически обладает одной маной, а материально — одной территорией. В соответствии с процессом отчуждения, о котором я говорила, род воспринимает себя на этой территории в определенном объективном и конкретном образе; так, через постоянство места обитания он реализуется как единое целое, идентичность которого поддерживается в дисперсии времени. Только экзистенциальный подход позволяет понять сохранившуюся до наших дней идентификацию рода, людей, семьи и собственности. Сельскохозяйственная община противопоставляет мировоззрению кочевых племен, для которых существует только мгновение, новое мировоззрение, которое видит жизнь уходящей корнями в прошлое и захватывающей будущее: возникает поклонение тотемическому предку, давшему имя членам рода, и род начинает серьезно интересоваться своими потомками — ведь в земле, которую он им завещает и которую они будут обрабатывать, род переживет самого себя. Община осознает себя как единое целое и хочет продлить свое существование за пределами настоящего времени — она узнает себя в детях, признает их своими, в них реализуется, в них же превосходит себя, Но первобытные люди, как правило, не задумывались об участии отца в воспроизводстве; детей рассматривали как перевоплощение духов предков, витающих вокруг определенных деревьев и скал, в определенных священных местах и попадающих в тело женщины; порой предполагалось, что такое проникновение возможно, только если женщина утратила девственность, однако другие народы допускали, что оно может осуществиться и через ноздри или через рот; во всяком случае, дефлорация имеет здесь второстепенное значение и по каким–то мистическим причинам редко считается делом мужа. Мать же совершенно очевидно необходима для рождения ребенка; она сохраняет и вскармливает зародыш в своем чреве, через нее жизнь рода получает распространение в видимом мире. Таким образом, выходит, что она играет роль первого плана. Очень часто дети принадлежат роду матери, носят его имя и получают долю в его правах, в частности в пользовании землей, находящейся во владении рода. Итак, общинная собственность передается по женской линии; женщины распределяют поля и урожаи между членами рода, и наоборот, члены рода получают тот или иной удел от своих матерей. Значит, можно заключить, что земля мистическим образом принадлежит женщинам — они имеют одновременно религиозную и законную власть над землей и ее продуктами. Связующие их узы теснее, чем принадлежность; при материнском праве наблюдается самое настоящее отождествление женщины и земли; в них обеих путем различных превращений воспроизводится постоянство жизни — жизни, являющейся прежде всего способностью к порождению нового.