Второй помощник

С моря возвращалась злополучная К-23, которая станет «носителем подводных диверсантов». Из Ленинграда в адрес отряда «С» отозвали несколько мичманов-инструкторов-подводников. В частях военно-морского флота срочно ищут мастеров спорта по плаванию. Дело сдвинулось с мертвой точки, пинок наркома полетел во все города и веси, где находились части РККФ. А я решал практически неразрешимую задачу: где разместить команду «С» и каким образом, не имея современных материалов, обеспечить отряд всем необходимым для проведения диверсий. То, что предстоит задействовать в том числе и навесное оборудование, вопроса не стояло, но требовалось значительно сократить экипаж самой лодки, без снижения ее боеспособности. Плохо, что лодка мне досталась «несчастливая». В мае на ней погибнет Гаджиев, реальный боевой счет у нее: один поврежденный немецкий тральщик М-22 и траулер «Серей», 505 брт, в пяти боевых походах. У нее постоянно выходили из строя орудия главного калибра, она теряла антенны и перископы, налетала на скалу, не сбрасывались мины. То есть экипаж был плохо подготовлен к боевым действиям, и придется подтягивать его до необходимого уровня. Еще одной грандиозной проблемой было отсутствие тренировочного бассейна. Все придется делать «в условиях, максимально приближенных к боевым». Но деваться некуда, я уже «прокукарекал», и теперь от меня все ждут, что я утоплю «Тирпица» и весь флот Открытого моря. Впрочем, кое-какие предпосылки к этому есть. Мне известно место их базирования, а им пока невдомек, что и при такой температуре боевые пловцы могут действовать. То, что они перекроют или уже перекрыли сетями проходы в Альта-фьорд, мне только на руку. За этими заграждениями они будут чувствовать себя как у Христа за пазухой, и расслабятся. Вот только времени на переоборудование маловато. И, хотя я добился того, чего хотел с первых минут, как попал на «Бьёрвику», чувства удовлетворения не наступало. Слишком сильно отличается служба на К-23 от тех условий, в которых мне самому приходилось действовать.

К тому же нарисованный мной эскиз аккумуляторной батареи типа 46СУ вызвал бурный протест со стороны представителей Саратовского завода аккумуляторов, хотя именно этот завод их и делал, впоследствии. Им только-только наладили производство немцы и по совершенно другой технологии, а тут все ломай из-за какого-то безумного проекта. Ленинградский завод, как вы сами понимаете, помочь уже ничем не мог. Максимум, что смогли сделать, это начать поставку в Молотовск нового комплекта «старых» батарей и заказали аналогичные в Америке. Систему перемешивания установили только на трети комплекта, причем работала она скверно, крути-не-крути проклятую пластмассовую пробочку такой же ручкой, толку особого не будет. Возможности поднять со дна более холодный электролит это устройство не давало, так как отсутствовали каналы и вертикальные «винты Архимеда». А вот американские батареи, мало того что имели встроенную систему перемешивания, так еще и позволили «освободить» тоннаж, они были легче, чем наши, и более энергоемкие. Насколько я понимаю, 46-я была их копией, во всяком случае, очень похожи по устройству. Но это стало известно гораздо позже. Пока меня со всех сторон тюкали, что это невозможно сделать.

Время полетело со страшной скоростью, я ничего не успевал сделать. Бумаги, бумаженции, бумажищи заваливали меня. Они летели со всех сторон в ответ на любой запрос. И в большинстве из них писалось, что выполнить ваш заказ возможности не имеем. Поэтому, получив первое пополнение, и проверив их в московских бассейнах, садимся в самолеты и вылетаем в Грязную. На месте разбираться значительно удобнее. Но в Орехово-Зуево я успел съездить, и РУКТ-3 с патронами РВ-5 мы получим еще до Нового года.

Перед отлетом состоялся разговор с наркомом в присутствии Галлера, на котором я попытался поднять вопрос об экипаже подводной лодки и, в первую очередь, о ее командире. Дело в том, что «официально» на счету подводной лодки находилось 5 потопленных кораблей противника, а на деле был поврежден только один, который уже отремонтирован и находится в строю. Зато аварий на борту было двенадцать. Понятно, что выкладывать подобное наркому я не мог. Поэтому заговорил о специфичности решаемой задачи и о том, что в этом случае руководить всем и вся должен командир диверсионной группы, плюс те переделки, которые необходимо выполнить на корабле, могут войти в противоречие с настроением и знаниями личного состава.

– Я вас понял, конечно, для решения задачи требуется, чтобы всем руководили именно вы, но вы же не знаете особенности управления данным типом лодки…

– У меня будет время и место, чтобы овладеть ею, так как выходить в море придется часто, ведь это – опытовая лодка. И потом, кап-три Потапов, скорее всего, не захочет длительно сидеть без боевых походов, он же боевой командир…

– Он на этой лодке с постройки… – вставил Галлер, с ним мы не говорили на эту тему, так, вскользь, иногда. Я не хотел поднимать этот вопрос раньше времени.