Второй после Бога

В голове стучало, по лицу струился пот, и я дрожал от ночного холода, пока наконец не оказался у двери в свою комнату. Дрожа от холода, а может, и от лихорадки, потому что тело мое то и дело пронзали маленькие молнии, я забрался под перину, закрыл глаза и затих. Я ждал покоя, безопасности, ждал, что на меня снизойдет сон и я отдохну. Я был напряжен, как натянутая тетива лука. В какой-то точке за левым ухом и в затылке сверлила, усиливаясь, боль. В голове стучало. Я осторожно потрогал рукой больное место. Оно было влажным и липким. Наверное, это была кровь.

Но я был не в силах встать и осмотреть рану, а уж тем более что-то предпринять, я хотел только спать, хотел отдохнуть.

Отдохнуть… заснуть… если бы только у меня не стучало так в голове. Эта рана… стучало именно в том месте. Откуда у меня рана, откуда кровь? Что случилось?

Я ничего не помнил… ничего. Ни одной мелочи.

Нет! Неожиданно я кое-что вспомнил и в темноте широко открыл глаза. Я вспомнил, что у нунция в двери не было щепки!

Глава 29

Я осторожно постучал в дверь. Никакого ответа. Глаза снова пробежали по двери в надежде, что я просто не заметил щепку, но ее действительно не было. Я снова постучал, уже громче, подергал дверь, она была заперта на засов. Опять подергал. Назвал свое имя. Потом его. Наконец в комнате кто-то зашевелился. Дверь скрипнула, приоткрылась, и в узкой щели показался нунций, заспанный и явно раздраженный, это было хорошо видно при свете моей свечи.

– Простите… я только хотел убедиться, что с вами все в порядке, – заикаясь, проговорил я.

– Все будет в порядке, если мне не будут мешать спать по ночам, – хмуро проворчал он и захлопнул дверь. Засов вернулся на место. Шаркающие шаги. Я слышал, как он взбил перину, лег, вздохнул, и все затихло.

Вставив в дверную щель новую щепку, я тихо прошмыгнул к себе, закрыл дверь на засов и забрался под перину.

Сомнений не было: этой ночью нунций покидал свою комнату!

У меня неожиданно появилось чувство, что я знаю больше, чем могу вспомнить. Если бы только у меня не болела так голова! Я лежал не двигаясь, боль чуть-чуть отпустила, я спокойно дышал и пытался представить себе, как я подошел к двери нунция и обнаружил, что щепка исчезла.

Перед глазами медленно возникла картина – и звук – нунций возился у себя в комнате, это-то меня и разбудило в самом начале ночи, я услышал, как скрипнула его дверь! Вспомнил, что я оделся и тихонько вышел из дома. Нунций крался по берегу с фонарем в руке, я пошел за ним.

Сегодня ночью я шел за ним!!! Это сознание заставило меня сесть в постели. Со стоном я схватился рукой за затылок. Мысленно увидел на полу мертвого торговца Туфта, его синеватую кожу, блевотину, испражнения. Неужели и там побывал нунций?

Я осторожно снова лег и попытался вспомнить путь нунция через ночной город. Постепенно я увидел, как он шел, – базарная площадь, Ланггатен, усадьба Туфта, – там он, предварительно осмотревшись, прокрался во двор. Я стоял, спрятавшись за телегой и деревянными ящиками. На втором этаже за шторой горел свет, его выдавала тонкая освещенная щель. Я ждал. Долго. Стоял и стучал ногой об ногу, чтобы согреться, махал руками, сжимал зубы и никак не мог решить, должен ли я сейчас войти в дом. Однако войти не посмел.

Не посмел, потому что…

А вдруг они там просто сидят и разговаривают! Как старые знакомые. Как деловые компаньоны. Туфт мог несколько лет назад побывать в Италии по своим торговым делам, встретиться там с нунцием…

Положение было невыносимым.

Но… Может, сейчас торговец лежит, корчась от боли, а нунций стоит над ним с пузырьком в руке? Именно сейчас.

Что мне делать? И что я мог сделать?

“Всегда можно что-то сделать”, – прозвучал у меня в ушах голос Томаса.

Я взял себя в руки и уже хотел уйти, как в усадьбе мелькнул свет фонаря. Из-за угла дома вышел нунций. Я мгновенно снова спрятался и услышал крик ночного сторожа. Он остановился возле нунция, поднял фонарь на уровень головы, что-то сказал. Нунций ответил, сторож явно смутился и с ног до головы осветил фонарем этого хорошо одетого иностранца. Потом кивнул, и нунций быстро пошел по дороге, мимо телеги, за которой я прятался, но меня он не заметил. Сторож продолжил свой обход, он шел в направлении церкви Святого Лавранса и малой площади. Вскоре я услышал, как он пропел свое сообщение о времени и о погоде, и, хотя расстояние между нами было большое, я отчетливо слышал каждое слово. Но было уже за полночь, и погода стояла студеная. Это я теперь знал наверняка.

Нунций пошел прямо домой, вошел к себе и лег. Я сделал то же самое, прошел к себе и лег. Я лежал и размышлял над тем, что только что вспомнил, лежал, как сейчас, размышлял и не знал, что там произошло и что мне делать.

Тогда я снова встал. Оделся. И вышел.

Я должен был посмотреть, все ли в порядке с торговцем Туфтом. Должен был убедиться, что он не лежит, подавившись собственной блевотиной, и не умирает медленно от яда в желудке, должен был убедиться, что он жив и здоров и ушел к жене в жилой дом.