Второй прыжок с кульбитом и пистолетом

Протащить родителей через переход я намеревался давно, однако Антон тогда встал на дыбы. Выражая несогласие, парень приводил железный аргумент: в моей жизни они без всяких фокусов дожили до восьмидесяти лет. А в этой жизни их еще и к физкультуре подтолкнули, и с лекарствами помогли. Так зачем добра от добра искать? Риск никто не отменял, вдруг где застрянут. Хоть и малая кровь, сказал он, а достаточно.

Воспротивился парень твердо, без родителей жизни себе не представлял.

Но теперь мне препятствий не было, и объяснять Антону ничего не придется. Да и процедура, превратившись в рутину, отработана до автоматизма: обнял — одеяло — приехал. Передышка на собственной кровати. Обнял — одеяло — обратно.

Если так дальше пойдет, могу вознестись до уровня персидского падишаха. Буду дремать на шелковых подушках, а пациенты по очереди станут подползать под бочок. Но это мечты. А пока, строго по плану, выдвигаемся в баню — упарился. Простите за тавтологию, грузчику давно пора и пот смыть, и похлестать Антоново тело вволю.

Описание этих и дальнейших событий я из памяти удалил. Убрал все — и как в бане блаженствовал, и как к Тамаре Карапетян ходил. Особенно, что делал в гостях у Тамары два часа. Врать Антону не хотелось, поэтому почистил под метелку утренний сектор памяти и провел дефрагментацию во избежание восстановления. Из гуманных соображений, чтобы не травмировать Антона. Да и ответных санкций тоже опасался. А вдруг по горячности молодых лет парень так обидится, что прогонит прочь? Как-тоне тянет меня бродить вокруг дома в своем обычном облике, не имея возможности пообщаться даже издали. И потом, я уже привык к раскладушке в саду, вновь обретенным родителям и нарождающейся джаз-банде.

Дома ничего не изменилось, родители спали крепким сном, аки младенцы.

Почистил туалет Рекса, задал корма курочкам, потом сам перекусил. В кошачью миску не забыл положить сметаны. Воплощая мои мечты о бытие персидского падишаха, кот с раздувшимся животом возлежал на старой фуфайке. На мои кухонные маневры Лапик с трудом приоткрыл осоловевшие глаза. И огромное усилие воли потребовалось ему, чтобы подняться с места. Он даже лизнул из миски, через силу, пару раз, когда нарисовалась Муся. Эта подруга поживу издалека чувствует, удивительно, как раньше не явилась. Лапика она мягко оттеснила, и с огромным облегчением кот упал на ложе из старой фуфайки, чтобы мгновенно отключиться.

А щенок без задних ног дрых под раскладушкой. Как члену семьи, ему завтрак тоже достался. Волкодавам положено много кушать по распорядку дня.

Завершив текущие дела, направился к дому Веры — чтобы поспать. Все люди с утра по воскресеньям спят, чем я хуже? В конце концов, любой советский человек имеет право на отдых. И чтобы Антон не удивлялся ошибкам при обращении к утренней странице памяти, адресное пространство следовало чем-нибудь заполнить. Выбранный алгоритм оптимизации — крепкий сон у Веры дома — подходил идеально. А что, отличная легенда: обезвредив с утра пораньше грабителя, я передал его Денису, а сам понес Веру домой. И там свалился в сон по причине ведьмовского зелья. Хоть бейте меня, хоть режьте, больше ничего не помню. Сто раз проверяйте, но при прочтении памяти обнаружится сладкий сон под девчонкой.

С туалетного столика я реквизировал алюминиевый пузырек «Монталь Ваниль» и щедро пшикнул на Антона, потом на Веру. Теперьз апахи Тамары, если они и оставались, никто не учует — ванильный парфюм все перебьет.

Нет, что ни говори, а я все-таки гений. Не только спекуляции, но и конспирации.

Утро наступило с жарким дыханием в шею.

Вернее сказать, только задремал, как утро закончилось вместе с жарким дыханием — Вера подскочила. Аромат сладких фруктов, смол иванили остался витать надо мной.

— Тоша, как я здесь оказалась? — отступив на шаг, девчонка подтянула шорты и огляделась.

Никогда ее так не удивляла собственная комната. Наблюдая за Верой одним глазом, я ощутил пробуждение парня.

— Кто бы мне самому это объяснил, — хриплым после сна голосом пробурчал он.

Антон сел, потянулся, и сорвал изумрудно-зеленую фольгу с молочной бутылки.

— Кефир с утра возвращает жизнь, — сообщил он, вытирая белые усы под носом.

— Дай-ка сюда, Тоша, — тихим голосом попросила Вера. — Дед, ты чего-нибудь понял?

Меня она вычисляла на раз, без всяких усилий и разговоров. И кто-тоеще будет утверждать, что женщины — не инопланетные создания?

Антон смутился:

— Извини, Верчик, тут пусто. Все выхлестал, очень пить хотелось.

Разглядывая полулитровую молочную бутылку, словно чудо невиданное, Вера отмахнулась. Она понюхала широкое горлышко, залез лапальцем внутрь и, облизав его, чуть белое стекло на зуб не попробовала.

— Тоша, как ты это сделал?

— Чего?! — возмутился он.

— Антон, тут не было кефира, — осторожно заметил я. — До тех пор, пока ты не проснулся.

— Именно это и хотела сказать! — поддержала меня девчонка. — Спасибо, Дед.