Второй прыжок с кульбитом и пистолетом

— Да? — она махом выхлестала свой стакан. — Безответственность не имеет оправдания! Днем приличия соблюдать следует, это понятно. Но ночью правила иные, как в шахматах: взялся — ходи. Мне требуется лечение, а свидания даже в тюрьме разрешены!

Давненько нам не выдавали такую серьезную отповедь!

Тряпка, соберись, сказал я себе. Что ни говори, а мастерство проведения переговоров и работы с возражениями не пропьешь. Надо работать и, что важно, без слова лжи.

— Человек, который по ночам забирался к вам в спальню, ранен, — сказал я с трагическим прискорбием. — Лежит в больнице.

— Но он жив?! — Надежда Константиновна распахнула свои чудные глаза с поволокой.

— Проникающее ножевое ранение в брюшную полость. Врачи делают все возможное.

— Господи… — охнула она.

— Это тяжелое известие, но вы выдержите. Антон Михалыч просил передать, что вы самая необыкновенная женщина в его жизни. Хрупкая и сильная.

— Сейчас ты скажешь, что это секретное дело, — горько вздохнула она. — И где та больница, ты не ведаешь…

— Совершенно верно, Надежда Константиновна, все знать мне не по чину. Прошу прощения, но я тоже приболел. Нездоровиться что-то, сегодня занимайтесь физкультурой без меня. И дальше тоже самостоятельно. Комплекс упражнений знаете, аутотренинг вам дается, прогресс налицо, — я ободряюще улыбнулся. — Уверен, что справитесь.

— Да? — она ответила неуверенной улыбкой.

— Вы сами творец своего мира, помните это. И если вам плохо, не говорите об этом. Слова, как едкие чернила, въедаются в страницы вашей жизни. Думайте и говорите только о хорошем.

Эмоции на женском лице всегда вызывают восхищение, а эти глаза сами по себе являлись чудом чудесным. Когда-то поэт заметил, что лучший не тот розовый куст, где меньше всего шипов, а тот, на котором цветут самые прелестные розы.

— Но ты будешь держать меня в курсе дела? — Надежда Константиновна требовательно уставилась Антону в глаза.

— Несомненно, — прервав мои размышления, парень откинулся на спинку скамейки. — Свежие новости вам достанутся первой.

Проводив певицу до калитки, Антон накинулся на меня чуть ли не с кулаками:

— Как ты мог так поступить с Надеждой Константиновной?

— Как? — поразился я.

— Как и с Анютой Швец! — полыхал парень праведным гневом. — Поматросил и бросил! Думаешь, я не знаю?

— Не знаешь, — попробовал я возразить, будучи уверенным в ограниченном доступе к информации.

— Ладно. Зато догадываюсь, — парень пер напролом. — Тебе что, Алены мало?

Разговор в таком тоне меня совершенно не устраивал. И обсуждать своих женщин я не намеревался даже с ним. Есть вещи личные, а есть — сугубо личные.

— У тебя шкалит температура, — изрек я истинную правду. — Пошли, кольну не больно.

Вот что значит переключить внимание! Антон заверещал протестующе, инстинктивно хватаясь за задницу. Тут же примчалась Вера, почуяв в воздухе грозу. Бунт был подавлен в зародыше и, пока мама не проснулась, мы потащили это тело на веранду — лечить ослабленный организм.

После завтрака отец предложил Антону выпить чаю в саду, под яблоней. Здесь все было как обычно: пыхтел самовар, одуряющее пахло мальвами и яблоками. Ночной сторож Лапик дрых на раскладушке, его ученик Рекс развалился на травке, возле мисок.

— Сегодня иду получать ордер на квартиру, — начал отец, тяжко вздыхая. — Вроде радость, а сердце кровью обливается. Привык к этому саду. На огороде помидоры зреют, огурцы, и вообще… Прикипел.

— Дед, я не поднимусь без лифта, — в голове запаниковал Антон. — А если поднимусь, то не спущусь. Давай выкручиваться…

Тем временем отец продолжил:

— Пойдешь с нами квартиру смотреть? Девятый этаж все-таки, нога выдержит?

— Должен тебе выдать тайну, папа, — пришлось мне выкручиваться. — Я там уже был.

— Да? Кто ж тебя без документа пустил? — изумился отец.

— Строители и пустили.

— Скажу по секрету, неделю назад я там тоже был, но нелегально. Прораб просил никому не говорить.

— Нас он тоже просил не говорить, — усмехнулся я. — Дело в том, что дядя Коля приготовил сюрприз. Велел молчать до последнего, поэтому скажу одно: мне глянулось. Значит, вам с мамой тоже понравится.

— Постой-постой, — нахмурился отец. — По пьянке он Лиде обещал мебель подарить — за дружбу с отцом, и в знак уважения. Мне думалось, обычный пьяный треп…

Я сходил на веранду, чтобы вручить отцу связку ключей:

— Вот, папа, мы врезали новый замок. Механизм надежный, импортный.

— Так-так, — отец глотнул из чашки, хмурясь еще больше. — Такие подарки мне не по чину. Когда он появится, не знаешь?

— На днях и появится, — улыбнулся я. — Сказал, ты будешь недоволен, захочешь деньги вернуть.

— Правильно сказал, захочу!

— Вот на новоселье все и обсудите.

— Ладно, тогда поговорим о деньгах. Сынок, который день у нас полный холодильник. Икра, рыба, мясо… Туалетная бумага в сортире! Это ж дефицит какой… А мама говорит, денег тебе дает, как обычно. Ничего не хочешь сказать?

— А что тут говорить? — удивился я. — Весь прошлый год горбатился на свадьбах, забыл? Осенью, так через день. Руки об гитару стер, а ты говоришь…

— Ты же на мотоцикл копил!