Второй Саладин

– Бедный старина Билл. Но он протянул дольше многих, – заметил Чарди и немедленно об этом пожалел: Билл протянул дольше Френчи, которого выловили в Дунае.

Но женщина, похоже, не услышала.

– Чем ты нынче занимаешься? – поинтересовался он.

– Снова вышла замуж. Мой муж преподает английский в филиале Мэрилендского университета, под Балтимором.

– Звучит внушительно. Тихая, спокойная жизнь. Наверное, после француза…

Фраза повисла в воздухе, в памяти всколыхнулись шальные воспоминания о Френчи Шорте. Френчи изменял ей направо и налево, не пропускал ни одной юбки, но разве можно было сердиться на француза? Наверное, она все знала, но прощала его. Француза прощали все – это был один из его талантов. Он был неотразимо ребячлив, умопомрачительно обаятелен – и без зазрения совести этим пользовался, – дьявольски умен и отчаянно храбр. Он принадлежал к редкой породе мужчин, рожденных для боя, и его ликующая свирепость, его незамутненный пыл всегда заставляли Чарди чувствовать себя жалким в сравнении с ним. Френчи научил Чарди всему, и Пол многим был ему обязан. Кроме того, Френчи искал передряг и выпутывался из них – и в эти бурные мгновения жил наиболее полной жизнью.

– Даже француз стал потихоньку сдавать, – сказала Мэрион. – Под конец.

– Не могу себе представить сдавшего Френчи, – покачал головой Чарди.

Ему совершенно не хотелось об этом думать. Впрочем, и у Френчи случались периоды тоски, катастрофической по своей силе, когда он с трудом заставлял себя встать с постели.

– Не знаю, Пол. Он повзрослел или выдохся. Может, просто устал от всего этого.

– Профессиональный риск, – сказал Чарди, чтобы что-нибудь сказать.

Он пытался вспомнить о детях. Френчи никогда не упоминал о детях, он был всегда слишком занят собой. Были ли у них ребятишки, маленькие Френчи, которых надо было кормить и ставить на ноги, как тех троих пацанов, которые остались после старины Билла? Из Френчи мог бы выйти неплохой отец – впрочем, Чарди подозревал, что тот вполне мог относиться к породе мужчин, что лучше всего чувствуют себя с чужими детьми, перед которыми можно держаться героем, но которым не нужно менять подгузники. Впрочем, утверждать наверняка было нельзя, и Пол не знал, что сказать бедной Мэрион.

Женщинам всегда приходится тяжелее всего, подумал он. Мы гоняемся по всему свету, строим из себя ковбоев на средства управления, а они сидят дома, увядают, старятся и пытаются не обижаться на полную неосведомленность, пока в один прекрасный день не осознают, что живут в совершенно ином мире, чем их мужья. А потом раздается телефонный звонок, как тот, что раздался в доме жены Билла или Мэрион, со скупыми подробностями. Они получают сложенное звездное полотнище из рук строгого молоденького сержанта гвардии, несколько дежурных слов из уст елейного торговца сочувствием, вроде Сэма Мелмена, скромную пенсию и кров.

Эти мрачные рассуждения навели его на мысль о Джоанне, по которой он тосковал до сих пор. Он поклялся, что никогда не будет держать ее в неведении, вот закончит это дело, и все. Больше никаких секретов, никаких операций. Он сыт этим по горло.

Мэрион между тем оживленно говорила:

– …и я никогда еще не видела его в таком восхищении, ни разу за все эти годы.

О чем это она, интересно?

– Это давало и какую-то стабильность. Тогда директором Центральной разведки был Шлезингер, он уволил две тысячи человек за шесть недель, и Френчи страшно боялся, что окажется в следующем списке. И он так устал от переездов, от насилия. Так что, думаю, тогда Френчи был счастливее всего. По-моему, это была его лучшая пора. Он так быстро учился, схватывал все на лету.

– Угу, – глупо поддакнул Чарди, чтобы она не догадалась, что он отвлекся и понятия не имеет, о чем идет речь.

– А потом началась венская операция. Он не мог не поехать – последний раз, на прощание, я думаю. Но он любил эти компьютеры, очень любил.

Компьютеры? Френчи Шорт и компьютеры?

– Компьютеры, – повторил Чарди вслух.

Это было не похоже на Френчи. Впрочем, может, и похоже. Возможно, Френчи пристально всмотрелся в грядущее и понял, что время ковбоев прошло. Будущее было за роботами: за компьютерами, за спутниками, за высокочастотными процессорами, за лазерами. В рекламе это называлось ЭЛИНТ, электронный интеллект, в противовес ЧЕЛИНТ, человеческому интеллекту. Значит, Френчи переметнулся на сторону роботов, Мелменов. Перед глазами у Чарди промелькнули любопытные картины – он не имел дела с компьютерами, поэтому представить рядом с ними Френчи было трудно.

– Я просто не могу вообразить себе Френчи рядом с компьютерами, – признался Чарди.

– Он говорил, за ними будущее. Прошлое ему надоело.

– Наверное, он думал о тебе, Мэрион.

– Это очень мило с твоей стороны, Пол. Мы оба знаем, что это не так. Француз никогда обо мне не думал.

– Мэрион?

– Нет-нет, ничего страшного. Это не важно. Не извиняйся. Зато он думал о тебе, Пол. Перед отъездом. Ты был тогда на Ближнем Востоке или где-то в этом роде. До поры до времени вы оба всегда возвращались назад.