Второй Салладин

Еще больше тревожило, что, согласно контракту, он должен был предоставить рукопись второго тома, охватывающего период с 1973-го по 1976 год, не позднее чем через два года, а ему этого не хотелось. То задание он вспоминал с огромной неохотой, даже с усталостью. В его офисе в Вашингтоне скопилось более полутонны документов, а он до сих пор даже не брал их в руки, тогда как следовало досконально изучить их, прежде чем вообще браться за изложение своего видения прошлого.

Не ускользнуло от его внимания и то, что редактор эфира – еще одно словцо из телевизионного жаргона – стоит позади громоздкой серой камеры и бешено крутит пальцем, на особом телевизионном языке подавая знак, что уже пора закругляться.

Он также видел, что в нескольких шагах за спиной у режиссера со снисходительным выражением на невозмутимом лице, здоровый розовый цвет которого оттенял серый костюм в тонкую полоску, стоит его старинный друг и соперник, Сэм Мелмен из ЦРУ.

– Карен, – произнес Данциг, – следующие несколько лет станут испытанием нашей воли, нашей силы духа, нашей решимости, какого не бывало еще никогда в истории человечества. Советский Союз должен уяснить, что мы не желаем и не станем терпеть его захватнические вылазки в страны свободного мира. В этом я твердо поддерживаю нашего президента и госсекретаря.

– Большое спасибо, доктор Джозеф Данциг.

Ведущая уставилась в камеру, радостно улыбнулась и прощебетала:

– А теперь слово Терри.

– Перерыв на рекламу, – возвестил кто-то.

На мониторе немедленно замелькали кадры рекламного ролика какого-то стирального порошка.

– Молодчина, Кей, все прошло отлично, – похвалил бесплотный голос из аппаратной. – И вы тоже, док, держались неплохо.

– Вы настоящий профи, Джо, – сказала Кей, известная миллионам под именем Карен. – Вы даже читаете режиссерский сценарий, да?

Господи, до чего же она все-таки красива.

– Мне пару раз доводилось бывать на телевидении, – скромно ответил он, и она расхохоталась.

Для него красота начиналась с хороших зубов, а у нее они были великолепные. Ее рот. При мысли об этом по телу пробежала дрожь. Он желал ее. Теперь, когда они больше не находились под прицелом телекамер, она уже не прикасалась к нему. А жаль. Красивая, шикарная женщина. Он желал ее...

Но она уже поднялась, на ходу отстегивая микрофон, и с прощальным кивком ринулась на главную съемочную площадку передачи, которая находилась на удивление близко, всего в нескольких шагах.

Софиты погасли, оставив Данцига в темноте; он встал и принялся откреплять свой микрофон. Перед уходом нужно было еще смыть грим – вид у него был как у гамбургской проститутки. В полдень еще предстояло произносить речь перед Советом в защиту жизни, за семь с половиной тысяч долларов. Он отстегнул микрофон, и его телохранитель – тень, но тень, вооруженная "магнумом-357", – незаметно скользнул на свое место в шаге позади. Сегодня это был Акли, бывший морпех, а еще на шаг позади шел Сэм Мелмен с вкрадчивой учтивой улыбочкой.

– Приветствую, доктор Данциг, – поздоровался шеф разведки.

– Приветствую, Сэм.

Рукопожатия не последовало. Мелмен стоял в своем неприметном костюме и терпеливо ждал.

"Должно быть, он здесь один", – удивился Данциг, не заметив ни свиты серьезных молодых людей, ни персонала, который открывал бы двери, вызывал такси и подавал пальто, до чего такой карьерист, как Мелмен, к настоящему времени уже должен был дослужиться. Он ведь сейчас заместитель директора, разве нет? Давным-давно они были дружескими противниками в "Комитете 40"[22], когда Данциг был советником в Белом доме, а Мелмен – ловким связным в управлении.

– Никак началась третья мировая война? – пошутил Данциг: что еще могло побудить большого начальника вроде Мелмена прикатить из Лэнгли, чтобы пересечься с ним в такую рань – на часах не было даже восьми?

Сэм сдержанно улыбнулся – для такого честолюбца ему была присуща обманчивая уютная теплота, обаяние, не слишком отличающееся от того, которым обладал сам Данциг. Его считали умным человеком, который, как поговаривали, в один прекрасный день может занять кресло директора центральной разведки, если верно разыграет свою карту. Похоже, он уже сейчас начал подбирать себе союзников.

– Нет, доктор Данциг, не началась, по крайней мере согласно моим последним сведениям. У нас тут возникло определенное дельце, и я счел, что на основании наших давних отношений могу рассчитывать на небольшой разговор с вами.

Речь Сэма лилась гладко, без запинки. Его застенчивая улыбка и теплый взгляд располагали к себе.

– Ну разумеется.

– Желательно где-нибудь за пределами телестудии.

Данциг рассмеялся. Да, это разумно.

– До полудня я свободен, потом у меня семинар и выступление в нескольких кварталах отсюда. Этого времени будет достаточно?

– Более чем, сэр.

– Сэм, давайте без "сэров". Но я был бы вам весьма признателен, если бы вы преклонили колени и облобызали мой перстень.

Эта типичная для Данцига реплика заставила Сэма расхохотаться.