Второй сборник кошмаров, записанных посреди ночи

Он рассмеялся и одновременно стал что-то быстро говорить на непонятном языке. Но его голос уже не был человеческим. Он был глубоким и резким одновременно, и, казалось, исходил со всех сторон одновременно. А смех, вроде, был ещё человеческим. Илья и Мария вскочили со своих мест, Илья при этом задел штатив и повалил камеру на пол.

Тем временем, хозяин жилища, обходя стол, за которым сидел всё это время, продолжил свой рассказ.

– С того самого времени я ничем не болею, а все физические повреждения на мне заживают в мгновение ока. А за это у меня всего один раз в год забирают контроль над телом. Конечно же, как вы уже должны были догадаться, для убийства и пожирания одного человека. Похоже, сегодняшний день станет исключением из правил.

Он посмотрел на Илью, потом на Марию и его губы растянулись в сумасшедшей, неестественно широкой улыбке.

– В этом году их будет два, – он опустил сумасшедший взгляд на живот Марии, – точнее, два с половиной.

Двадцать четыре часа

Иван Дмитриев, майор полиции, пригнувшись, хромая, выбежал из здания городского морга. Оттолкнув стоящего в дверях сотрудника морга, скрылся за ближайшим углом здания. Судя по звукам, доносившимся оттуда, он опорожнил там свой желудок. Нехило так опорожнил.

Хромал он с самого детства, по вине старого сторожа-пьяницы. Однажды тот увидел, как Иван со своим другом Колей Давыдовым залез на территорию совхоза и сорвал пару яблок. Сторож засыпал горсть соли в свою охотничью двустволку и выстрелил ему по ногам. Вот только он забыл, что ружьё со вчерашнего дня было заряжено не холостым патроном, а патроном с дробью для охоты на уток. В результате колено Ивана было сильно повреждено, и он сильно хромает на правую ногу вот уже более пятидесяти лет.

Через минуту он вернулся к двери и стал дрожащими руками вытаскивать сигарету из предательски дёргающейся из стороны в сторону пачки. Казалось, он полностью был сфокусирован на этом процессе, и не замечал ничего вокруг. Его серые глаза будто смотрели сквозь все проезжающие мимо машины.

Кое-как достав сигарету и зажав её во рту, он зашёл в тупик, пытаясь прикурить. Палец каждый раз соскакивал с зажигалки. И, спустя несколько попыток, обратился к стоящему рядом молодому сотруднику морга.

– Будь другом, подожги эту чёртову сигарету.

Парень взял у полицейского из рук зажигалку, зажёг её и поднёс к кончику сигареты. Иван Дмитриев начал жадно вдыхать сигаретный дым. Будто он не курить хотел, а пить после нескольких суток в пустыне, и дали не сигарету, а стакан прохладной воды.

– Ты что-то подобное видел? – спросил он.

И не дав время парню ответить, продолжил сам.

– Я вот за почти сорок лет на службе, – он сделал многозначительную паузу, – видел чертовски много всякой херни, поверь мне. Но такого ни в жизнь не видел. Да не то, что не видел, даже и не слышал о подобном. Да и если б кто сказал мне, не поверил бы ни на секунду. А тут вот оно, да ещё и в моём городе. Да и как это возможно так сделать вообще?

Он со злостью выкинул окурок в урну и закурил вторую, уже без чьей-либо помощи.

– Я здесь всего три дня работаю, – начал парень, – но да, такого я тоже не видел. Ни на учёбе в меде, ни по новостям, ни даже в кино. Действительно странное дело. Я не представляю, как такое с ним сделали. Бедняга, а ведь он ещё был жив всё время пока его это…

Парень на секунду задумался, и его тотчас пробила дрожь.

Иван Дмитриев похлопал парня по плечу, и нехотя пошёл внутрь морга.

– Ладно, надо делать то, за что мне платят. Всем надо, – сказал он напоследок, перед тем как скрылся внутри прохладного, плохо освещённого коридора.

– И какого хрена это дело дали именно мне? Мне два дня до пенсии осталось. Только такого мне и не хватало, – возмущался он шёпотом, открывая дверь во внутреннее помещение.

Войдя внутрь, он вновь ощутил гремучую смесь холода, запаха бальзамирующих и дезинфицирующих средств. Врач и судмедэксперт всё так же, согнувшись, стояли над телом. Они совершенно не были напуганы, на их лицах не было гримасы отвращения, скорее, они были удивлены и заинтригованы тем, что лежало перед ними.

– О, Иван Семёныч, вы снова с нами? – спросил Олег Смирнов, семидесятилетний патологоанатом.

Вот уж кого действительно трудно было чем-либо удивить. В этих стенах он точно успел насмотреться всякого.

Иван Дмитриев подошёл к столу и склонился над ним.

– А мы до сих пор не поняли, как это было сделано, – продолжил врач, – стоим тут и таращимся, как бараны на новые ворота.

– Вот уж действительно, ворота новые, доселе невиданные, – прервала молчание Нина Давыдова, местный судмедэксперт.

Нине не было ещё и тридцати лет, а она была уже одной из лучших в своём деле во всей Тверской области. Её неоднократно пытались переманить в другие города, в том числе в Тверь и Москву, но она каждый раз отвечала отказом. Говорила, что хочет продолжить работу своего отца в том же городе, где и он работал. Её отец, Николай Давыдов, занимал должность судмедэксперта в течение тридцати пяти лет, до случая, унёсшего его жизнь.