Второй шанс 1

На следующий день, до обеда выполнив святую обязанность посещения бабушки, в четверть седьмого вечера мы с Ингой встретились на нейтральной территории – на углу Кирова и Карла Маркса возле детского сада, которому впоследствии суждено стать Литературным музеем. Она сегодня была в модном по нынешним временам болоньевом плаще, чёрных капроновых колготках, в сапожках (явно не из кожзама) на небольшом каблучке, из-за которых советские женщины давятся в очередях. Образ дополняли кокетливо сдвинутая набок беретка и небольшая сумочка, висевшая на плече. В общем-то, всё, что было на ней сейчас надето и доступно моему взору, достать просто так в магазинах без блата или длинных очередей не представлялось возможным. Хорошо иметь папу – инструктора обкома партии. И тестя… Хм, что-то меня немного не туда повело.

– Привет!

– Привет!

Немного нерешительно, но я всё же чмокнул её в щёку. Почему-то мне показалось, что Инга не была бы против, даже если бы я поцеловал её в губы.

– Ну что, идём?

– Идём.

– Сколько я должен за билет?

– Ты с ума сошёл?!

– Нет, но ведь твой отец за них, я так думаю, деньги заплатил, и немалые…

– Макс, ну не беси меня, а!

Говорить вот это «а» в конце предложения – наверное, чисто наша, пензенская, а может, мордовская привычка, мордвы в наших краях немеряно. Я и сам грешен, иной раз проскакивает. А выражение «не беси» я от Инги услышал впервые, в совокупности с надутыми губками это могло означать, вполне вероятно, переход на следующую стадию нашего сближения.

– Я не знаю, что там заплатил папа и заплатил ли вообще, скорее всего он просто позвонил директору театра и получил билеты в подарок, они там всегда придерживают для…

– Для блатных, – закончил я фразу вместо запнувшейся Инги.

– Ну можно и так сказать, – вздохнула она. – В общем, даже если он что-то и заплатил – то это мой тебе подарок. Ты же водил меня в прошлый раз в кафе-мороженое, вот теперь я тебя веду в театр.

– Ладно, договорились… Но если в спектакле будет антракт, то я веду тебя в буфет.

К театру спускались по Кирова. Через каждые 200–300 метров – плакат или транспарант, напоминающий о 60-летии Октябрьской революции. А ведь ещё живы многие из тех, кто помнит события 1917 года, а после революции принимал участие в Гражданской войне. А кто-то даже Ленина видел. И не только в Мавзолее, хихикнул во мне бесёнок.

Под отправленным в гардероб плащом обнаружилось довольно милое коротенькое, чёрное платье с рукавом в три четверти и расклешённое книзу, которое через плечо и грудь наискосок пересекала серебристая полоска.

– Тебе очень идёт, – не смог я удержаться от комплимента. – По сравнению с тобой я просто какой-то бродяга.

– Да что ты такое говоришь, Максим?! Нормально ты выглядишь, хороший у тебя костюм. Знала бы, что ты такое скажешь – специально натянула бы джинсы и кофту.

Она даже раскраснелась во время этого короткого спича. Глядя в эти блестевшие глаза, я испытал сильнейшее желание коснуться их губами, и не окажись мы среди гомонящей толпы, я, возможно, так и поступил бы.

– Во всех ты, Душенька, нарядах хороша, – улыбнулся я. – Откуда строчка?

– М-м-м… Кажется, Пушкин.

– Почти угадала, он использовал эту строчку в качестве эпиграфа к своей повести «Барышня крестьянка» из цикла «Повести Белкина». А принадлежит она перу поэта Ипполита Федоровича Богдановича, написавшего в 1778 году поэму «Душенька».

– Ого, да ты специалист по русской поэзии восемнадцатого века?

– Ты мне льстишь, – скромно улыбнулся я.

Купив 3-копеечную программку, мы заняли свои места в 4-м ряду, настроившись наслаждаться игрой уже знаменитых актёров. Райкин реально отжигал, как принято говорить у молодёжи XXI века. Хотя этот спектакль «Люди и манекены» я видел в телеверсии, но наблюдать вживую Райкина и ассистировавших ему в репризах артистов – ни с чем несравнимое удовольствие.

В антракте, как я и обещал, повёл Ингу в буфет, хотя та и отнекивалась, напирая на то, что успела перекусить дома. За бутербродами и пирожными с газировкой образовалась небольшая давка, первыми сюда успели обитатели бельэтажа, благо что буфет так же располагался на втором этаже. Но ничего, успели откушать безе с дюшесом, и я в очередной раз отметил про себя, что газированные напитки будущего, особенно в пластиковой таре, не идут ни в какое сравнение с советским лимонадом. Или это во мне просто говорил квасной патриотизм… Квас, кстати, из бочек, который я успел попробовать, прежде чем их убрали в середине сентября, на порядок лучше той газированной хрени из тех же пластиковых бутылок. Квас НЕЛЬЗЯ газировать, он должен забродить сам. Но этим торопыгам из будущего только бы бабок срубить.

По окончании спектакля публика аплодировала актёрам стоя. А уже получая одежду в гардеробе, Инга сказала:

– Макс… можно я тебя буду так называть?

– Да без вопросов!

– Макс, а давай у служебного входа подождём Райкина, пусть он на программке распишется. У меня даже ручка с собой есть.