Второй шанс

Владислав попытался поймать взгляд бесцветных водянистых глазок громилы, но те привычно ускользали. Если правду говорят, что глаза – зеркало души, то Макарово зеркало отражало все, что угодно, только не его душу. Или душа у него была такая незеркалогеничная…

– Я же тебе сто раз уже говорил: оставь ты собачьи клички и называй своих людей человеческими именами. Вы ведь давно уже не урки базарные, не рэкетиры… Привыкайте.

– Сами ведь – Мак, да Мак… – буркнул боевик.

– Так Мак – это уменьшительно-ласкательное от Макар.

– А меня ведь не Макаром зовут…

– Да ну! А как?

Самохвалов отлично знал, что зовут Макара не Макаром, а Александром, и даже фамилия у него не Макаров… Погоняло прилипло начальнику службы безопасности еще в далекие детские времена и происходило от пистолета Макарова, который тот однажды спер из кобуры у папаши-милиционера, забежавшего домой на обед, и попытался устроить во дворе стрельбы. Неудачные – так и не сумел снять с предохранителя, да и мальчишечьих сил все равно не хватило бы передернуть затвор, – но запомнившиеся надолго. Особенно, «пятой точке», и так знакомой с отцовским офицерским ремнем не понаслышке.

– Как зовут-то? – подначил шеф застеснявшегося парня.

– Сашей… – совсем смутился Макар.

– Са-ашей?!! Пф-ф-ф!.. Шурик, значит? По-моему, Мак – круче. Точно?

– Угу.

– Ладно, Мак. Ступай. Но надзора за этими самыми Лазаревым с Безлатниковым не снимай. Что там, кстати, с дантистом?

– С кем?

«О Боже!..»

– С зубным техником этим из Новосибирска.

– А что с ним? Сразу после того, как мы с ним потолковали, он и смылся куда-то.

– Куда?

– А я знаю?

– Ладно, иди. Как что появится – сразу ко мне.

Макар потоптался еще немного и вышел, деликатно притворив за собой дверь.

«Уже положительные сдвиги… – подумал Самохвалов, откидываясь на спинку кресла и задумчиво поигрывая карандашом, зажатым в пальцах. – Дверь уже не захлопывают, а прикрывают… Просто молодцы… Скоро Кафку начнут читать и Малевичем восторгаться…

Так куда же делся дантист?.. Нужно было и за ним приставить «глаз»… Черт! Людей катастрофически не хватает!»

* * *

– Слушай, Анвар! А почему бы нам самим не разобраться с этими шакалами?

Трое солидных черноволосых и смуглых граждан сидели за «привилегированным» столиком далеко не самого последнего в Кедровогорске ресторана «Эльбрус». Содержал это заведение общепита тоже выходец с Кавказа, а попасть туда просто так, человеку с улицы, было не проще, чем в приемную президента. Несмотря на самый «прайм-тайм», заведение было практически безлюдно. Лишь официанты сновали туда-сюда неслышными и почти бесплотными тенями.

– Я дал слово, что все будет по-тихому. Русские сами должны разобраться со своими. И сообщить, откуда те тащили свое золото. Ты, кстати, проверил прииск, Рустам?

– Все это ерунда насчет «Советского», – заявил худощавый, коротко стриженный кавказец с хищным лицом, казалось, состоявшим из одного, но очень выдающегося профиля, вообще без анфаса. – Мои люди обшарили там все вдоль и поперек, на пять километров вокруг. Там с восьмидесятых годов никто ничего не рыл! Даже охотники и рыбаки туда не суются – все напрочь отравлено ртутью[19]! К тому же народ тут опытный – знают, что после драги старателю делать уже нечего…

– А может быть, стоило на десять километров вокруг все обшарить? Или на пятнадцать, – тонко улыбнулся молчавший до сих пор лысый, интеллигентный с виду человечек в очках с золотой оправой, делающих его похожим на покойного Берию. – Ты не поленился, случаем, Рустам?

– Да хоть на двадцать пять! – взорвался тощий. – Хочешь, сам туда съезди и посмотри.

– Рустам, Ваха, успокойтесь! – легонько пристукнул ладонью по столу Магадиев. – Чего без толку орать друг на друга?..

– Чего-то изволите, господа? – подскочил к столу прилизанный, обильно потеющий толстячок в смокинге – владелец ресторана, сегодня добровольно исполняющий обязанности метрдотеля.

– Нет, ничего. Ступай, Сулейман, – царственным жестом отослал его Анвар. – И распорядись там, кстати, насчет десерта…

– Будет исполнено, уважаемый Анвар, – низко склонилась сверкающая напомаженная макушка.

Немного помолчали.

– Так что ты там предлагал насчет того, чтобы разобраться самим? – подал голос Анвар.

– Как что? Берем этих двоих свиней, говорим с ними по-своему и они нам показывают, откуда брали золото. А потом их там и хороним, а русским говорим, чтобы не беспокоились – мол, сами разобрались.

– А договор?

– А шайтан с ним, с договором!

– Русские начнут войну, – покачал головой Ваха, брезгливо ковыряя вилкой салат. – Их больше. Много правоверных погибнет…

– Их больше, но мы крепче! – запальчиво возразил Рустам, самый молодой из трех горцев. – Сколько лет на Кавказе война, а они ничего не могут с нами сделать. Тут будет то же самое. Одних купим, другие струсят…

А оставшихся – убьем. Почему мы тут имеем право заниматься только золотом и всякой ботвой? Давно пора…

– Это не тебе решать, Рустам. И даже не мне. Хотя поговорить с теми двумя можно.

– А если они ничего не скажут? – спросил осторожный Ваха.