Второй шанс

– Конь, распорядись…

Тощий «кролик», не споря, пожал плечами, достал из кармана мобильник и сделал пару скупых распоряжений.

– Ты бы поберегся, Патрикей, – не унимался Купидончик. – Вдруг у него там волына?

– Не бзжи, Купа… Нет у него там волыны. Он умный мальчик. Правда, ведь, а, Славик?

– Правда.

– Ну вот. А ты, Купа, боялся!

– Не за себя опасаюсь, а за вас, старых остолопов… – буркнул Купидончик и отвернулся, словно невзначай опуская руку в карман своего модельного блейзера.

Двое быков с трудом втащили объемистую сумку и поставили на пол между Шилом и «трибуналом».

– Что у него там – гири, что ли?.. – пропыхтел один, массируя перетянутую узкой ручкой ладонь. – Кило семьдесят…

– Не твое дело, сявка!.. – басом рыкнул Конь, и обоих боевиков как ветром сдуло.

– Ну, показывай…

Владислав пожал плечами, подвинулся вместе со стулом к сумке и расстегнул хитрый замочек, в котором уже явно кто-то пытался копаться. Купидончик быстро глянул на завороженно следящих за манипуляциями стариков и уже не таясь положил на стол руку с большим никелированным пистолетом.

– Прекрати, Купа, – не глядя, буркнул «учитель». – Не смеши людей.

Самохвалов тем временем откинул клапан, вжикнул молнией и извлек из сумки что-то круглое, обернутое мятой газетой. Привстав со стула, он с глухим стуком водрузил сверток на стол перед трибуналом, после чего снова сел на стул и скрестил руки на груди.

– Что это?

Не дождавшись ответа, Конь глянул на Патрикея и, дождавшись едва заметного кивка, придвинул к себе сверток, и развернул.

– Ого!..

За полгода висения на колу череп смилодона пожелтел и потерял блеск. Нижняя челюсть тоже давным-давно куда-то подевалась, не то унесенная свирепым зимним ветром, не то стыренная каким-то бойким зверьком не иначе как в коллекцию. Однако оставшееся выглядело более чем внушительно. Особенно огромные клыки.

– Что ж это за зверушка такая, а?.. – повернулся Патрикей к «учителю», пробуя пальцем остроту целого клыка. – Где такая водится? Лев, а?..

– Да, похоже, не лев… – со скрипом протянул к себе по столешнице череп тот. – Великоват… Да и не бывает у львов таких клыков… Тигр? Я бы сказал даже, что это саблезубый тигр…

– Да ну! – встрял Купидончик. – Они же давно передохли все! Я читал…

– Ты читал? – изумился старик, выпялив на вора бесцветные глазки. – Да ты ж ничего, кроме журнальчиков срамных, не читаешь!

– Ну по ящику видел… – смутился лысо-кудрявый. – Кино такое было про разных зверей старинных…

– Ты меня поражаешь, Купа! Познавательные передачи смотришь. Глядишь, и думать начнешь на старости лет!

– Да кончай ты, Патрикей… – совсем смутился авторитет.

– Действительно, – поддержал его «учитель». – Такие звери вымерли тысяч сорок лет назад, а череп-то совсем свежий… – В доказательство он подковырнул ногтем остаток скукожившегося сухожилия. – Даже в мерзлоте он так бы не сохранился. Такой черепок миллион баксов стоит. Или больше… Я, конечно, не специалист…

– Знаем, в чем ты специалист! Давай, Шило, колись, где взял зверюгу.

Влад улыбнулся.

– Где взял, там еще есть и не только черепа… Там такие живыми бегают.

– Да трепет он! – подскочил Купидон и завопил, брызжа слюной: – Тот хер ученый по телеку так прямо и сказал, что тигры эти подохли, когда люди еще по деревьям прыгали! Я своими ушами слышал…

– Сядь! – стукнул сухим кулачком по столу Патрикей.

– Да фуфло это! – не унимался кучерявый. – Пластмассовая фигня! Он вам очки вкручивает, а вы и уши развесили, лохи старые! У меня кореш был на зоне, так он из простого хлебного мякиша за десять минут такой ствол вылепить мог – от настоящего не отличишь! Раз дело было…

– Заткнись!.. – прорычал «председатель», нехорошо сверкая глазками: он явно обиделся на «лоха».

Флегматичный Конь протянул длиннющую руку и легко усадил продолжающего кипятиться вполголоса Купидона на его место, слегка приобняв за плечи для верности. Тот сразу принялся что-то бурно втолковывать ему на ухо, приподнявшись в кресле, чтобы дотянуться.

– И чего скажешь? – вопрос снова был обращен к «ответчику».

Тот пожал плечами.

– Нет. Не подделка, – вставил слово «учитель», все это время придирчиво изучавший череп, вертя его так и эдак. – А если и подделка, то просто фантастическая по достоверности…

– Ладно, ладно… – с досадой оборвал его Патрикей. – Потом… Это все? – спросил он Владислава. – Негусто…

– Почему все?

Самохвалов нагнулся к сумке и принялся выгружать на стол тяжелые грязно-серые «рогожные» мешочки.

Когда число мешочков перевалило за десяток, Конь, уже без команды, придвинул один к себе и ткнул узким лезвием ножа-выкидухи, появившегося в его корявых татуированных пальцах будто бы ниоткуда. Из прорехи на полированную столешницу с шорохом и дробным перестуком хлынул тускло-желтый поток…

В комнате повисла звенящая тишина, нарушаемая только тяжелыми шлепками выкладываемых и выкладываемых из бездонной сумки мешочков…

* * *

– В общем, так…