Второй шанс

Даже к собственной матери она ездила редко и только с одной ночевкой. Как же Димочка один. Кто подаст ему кушать и приготовит свежую еду? Теперь Иванна ругала себя почём зря, Дмитрий прав, она действительно дура. Шла на все уступки и превратилась в серую, уставшую, плохо одетую, неухоженную, скучную бабу. Чем больше подчинялась мужу, тем непривлекательнее становилась для него. Вряд ли он хотел этого. Дмитрий будто проверял, до какой черты она способна дойти в своем самоуничижении.

«Не понимаю, мне что, нравилось чувствовать себя несчастной сироткой, обиженной тираном мужем? Или так легче оправдать лень и нежелание посмотреть правде в глаза: брак с Димой – ошибка. Совсем забросила мать. Нужно чаще к ней ездить».

И тут же услужливая память подбросила воспоминание.

Они приехали в Потапово до обеда. Мама суетится. Побежала резать петуха на борщ. Ивка с волнением обходит подворье: вот покосилась калитка и висит на одной петле, у лавочки истлел пенек, и доска лежит на блоке.

– Дим, пока готовится обед, поправь калитку.

Муж неохотно встает с дивана. На самом деле у него золотые руки, и он все делает аккуратно и на совесть. Только заставить трудно. Мама счастлива. Хвалит его работу. Санька кормит кроликов, гладит их шелковистую шерстку. Пушистые комочки совсем ручные.

– Дим, нужно вставить раму в сарае, – просит Иванна.

Муж начинает злиться:

– Я приехал отдохнуть!

Мама машет руками.

– Не надо, Димочке нужен отдых.

«А ведь он, действительно, лодырь. Отработал смену и больше его ничего не заставишь делать», – осознаёт Ивка.

В город они всегда возвращались утром в воскресенье, будто их ждали неотложные дела. Дмитрию явно не хотелось оставаться в деревне, где всегда полно домашней работы.

«Вот и превратилась я в прислугу, домработницу и наложницу, причём добровольно и с минимальным правом голоса».

Если мужу не нравилось, что она говорит, Дмитрий обрывал: «Слишком много стала болтать! Закрой рот, не то пожалеешь!»

«Я точно мазохистка, если покорно сносила упрёки и обиды. Да нет, непокорно. Внутри всё восставало, но терпела. Как же квартира в городе мечты! А стоила ли мечта этого? А самое главное, сломав меня, сделав такой, как нужно ему, он окончательно разочаровался. Димке хотелось несовместимого: покорной, но яркой и интересной подруги жизни. Я же стала серой мышкой, с взглядом испуганной овцы. Я бесила его», – размышляла она и внезапно осознала: не нужна ей мечта такой ценой! Не нужна квартира и город, оставшийся чужим, и муж, которого не любит, и сама не любима. Нужно что-то делать!

Иванна вышла из маршрутки не на своей остановке, и еле плелась по улице. В ней произошли ещё невидимые глазу изменения. Сколько может человек притворяться и обманывать себя? Она делала это почти десять лет. Но вот маленький камушек катится с горы, и вскоре лавина сметает всё на своем пути, так и измена мужа заставила Ивку открыть глаза. Она остановилась, пораженная новой мыслью, осенившей её. На душе сразу стало легко, словно цепи, сковывавшие грудь, упали.

«Я больше не буду терпеть! Зачем? Ведь и Димка без меня будет счастливей. Вон как светились его глаза, и помолодел сразу. Почему я совершила столько ошибок? Настало время их исправлять! Брак не принес радости ни мне, ни мужу. Так зачем нам жить вместе?»

Иванна облегчённо вздохнула: решение принято. Она подаст на развод. Возьмёт отпуск на две недели, поедет к маме и хорошенько подумает. Выход обязательно найдётся.

«Мне всего тридцать один год – вся жизнь впереди. Димке же пока ничего говорить не буду».

Появление молодой соперницы стало тем самым камешком, вызвавшим лавину. Если признаться честно, то изредка Ивке по ночам снился смутно-знакомый образ желанного мужчины.

«Буду считать это равноценной изменой, – хмыкнула она. – Женщина заслуживает к себе такого отношения, какое позволяет сама, – повторила, как заклинание Иванна. – Значит, пора прекращать вести себя, как бедная родственница!»

Вернувшись домой, и, делая привычную работу, она пела.

– Мама, ты поёшь? – удивилась Санька.

– Сегодня замечательный день, – улыбнулась она и чмокнула дочь в щёку.

Та поморщилась. С некоторых пор Саша не одобряла телячьих нежностей и позволяла только обнимать себя.

«Кто бы поверил, что день, когда я узнаю об измене Димки, станет для меня днём откровений», – хмыкнула Ивка, ощущая горечь обиды и разочарования в купе с лёгкостью, будто с души сняли камень.

– Завтра я возьму отпуск на четырнадцать дней, поедем к бабушке.

Дочь недоверчиво посмотрела на неё, не веря счастью.

– Правда?

Иванна кивнула.

– Ура! – закричала Санька и, забыв о сдержанности, повисла на шее матери.

– Только, Сань, поедем без папы, – осторожно произнесла она.

– Ура! – Дочь подпрыгнула на месте. – И никто не будет торопить домой, домой!

– Никто. Обещаю. – Иванна выключила огонь под сковородой. – Мясо готово, гречка сварилась. Садимся ужинать.

– А папа? – удивилась девочка.

Раньше без Дмитрия ужинать они не садились.

– Папа занят. Когда придёт, тогда и покормим его.

Муж вернулся домой в девятом часу вечера и сразу отправился в душ.