Второй шанс

– А у вас, Арсений Петрович, есть идеи, догадки? – поинтересовалась завполиклиникой.

– Нет, – растерялся врач.

– Не положено, но я назову вам фамилии бабушек, а вы вежливо поговорите с ними и узнайте, почему они клевещут на вас. – Мария Ивановна достала лист бумаги из папки. – Галина Семеновна Таратута и Полина Григорьевна Леднева. Вам что-то говорят эти фамилии?

– Да, к сожалению, – стиснула зубы Иванна. – Я поговорю с ними.

– Может, просветите нас? Кажется, вы всё поняли, – хмыкнула Мария Ивановна.

– Это личное. – Опустила голову Ивка.

– Вы не хотите сохранить работу?

Иванна вздохнула.

– Я выхожу замуж, но будущая свекровь против нашего брака. Она пригрозила устроить мне неприятности. Эти бабушки – её лучшие подруги.

– А ей что вы сделали? – Арсений Петрович удивлённо посмотрел на медсестру.

– Я сама хотела бы это узнать. Она меня с детства недолюбливала.

– Так, ладно, разбирайтесь со своими бабками. Прямо мексиканские страсти, – озадачилась Мария Ивановна. – Но чтобы писем больше не было. Идите.

Назад в Потапово они ехали молча. Иванна не представляла, как она будет разбираться с подругами Марии Савеловны.

– Вам не нужно с ними разговаривать. Я сам пообщаюсь с этими женщинами. Тем более, что Леднева завтра придет на перевязку.

– Не надо вмешиваться, Арсений, эти бабушки способны потрепать нервы.

– Вы не сможете спокойно беседовать с ними, эмоции не позволят. Доверьтесь мне, я улажу конфликт. – Врач не стал сообщать коллеге, что собирался потолковать и с будущей свекровью Иванны. Вряд ли молодая женщина одобрила бы его намерения.

На следующее утро в медпункте Полина Григорьевна бледнела, слушая мягкий баритон молодого врача.

– Вы осознаете, что вас могут привлечь за клевету, и на старости лет вместе с подругой сядете в тюрьму?

– Но, Маша сказала: ничего страшного не будет. Выгонят Ивку из Потапово и всё, – лепетала женщина, вытирая обильный пот носовым платком.

– Обвинять человека в нарушении служебных обязанностей, в торговле лекарствами для вас пустяк? Вы понимаете, что если Иванна Леонидовна подаст на вас в суд, защищая свое доброе имя, то казенное жилье вам обеспечено.

– Мы попросим прощения у Ивки, – всхлипнула перепуганная Полина Григорьевна.

– Этого мало. Написали кляузу, имейте мужество ответить за свои поступки. Завтра вместе с Таратутой отправляйтесь в Сайду к главврачу и всё ему расскажите. Только так избежите наказания.

Полина Григорьевна вышла из помещения фельдшерского пункта, не чуя под собой ног. Она торопливо засеменила по улице к своей давней подруге Галине.

Иванна на улице столкнулась с тёткой Полей. Женщина вздрогнула, увидев её.

– Ты это, прости нас, Ивка, мы повинимся главврачу.

– Замечательно. Вы чуть не лишили меня работы.

– Извини, не знаю, каким местом мы думали, выполняя просьбу Марии. Не любит она тебя, не даст вам с Данилой спокойно жить. – Полина Григорьевна покосилась на собеседницу.

– Спасибо, что предупредили, я понимаю, вы не хотели мне плохого, – лукавила злая Иванна, но она надеялась: тётя Поля раскаивается.

Вечером за вечерним чаем Ивка решилась вызвать мать на откровенный разговор.

– Мам, скажи честно, что произошло у тебя с матерью Даньки? Почему она с детства меня ненавидит?

– Зачем тебе знать прошлые дрязги? – Елизавета Павловна выпрямилась и отложила вязание.

– Ваше прошлое мешает моему настоящему, – возмутилась дочь, с досадой швырнув чайную ложку в пустой стакан. Стекло жалобно звякнуло. Иванна взяла конфетную обертку и смяла её в руках.

– Что она сделала?

Ивка рассказала о подмётном письме подружек Кузнецовой.

– Узнаю Машеньку, всегда предпочитала чужими руками действовать. Сто лет назад мы учились в одном классе и даже слыли подругами. Вернее, я была одной из её подчиненных. У Маши в детстве выявили ревматизм сердца. Ты видела Кузнецову, она и сейчас красива, а в юности Машенька выглядела принцессой из сказки. Бедную больную девочку обожали родители, учителя носились с ней, как с писаной торбой. Маше нельзя напрягаться, бегать, работать, с ней можно только ласково, по-хорошему. Она быстро усвоила, болезнь даёт ей большое преимущество. Все её прихоти и капризы мгновенно исполнялись. Перечить даже никто не думал. Маша всё делала с улыбкой на ангельском личике, руководила действиями друзей и одноклассников, как прожженный иезуит. Никому даже в голову не приходило, что она из всего извлекает выгоду для себя. И я долго не замечала, пока глаза не открылись. Мне хорошо давалась литература, Маша попросила написать заметку о ветеранах к девятому маю. Сказала: «Проверим, какой из тебя будущий журналист?» Представляешь, дочь, я мечтала о журналистике!

Ивка удивлённо посмотрела на мать: «Вот это фокус, никогда бы не подумала. Я совсем не знаю её».

– Потом была ещё одна просьба и ещё. Она хвалила меня, и я старалась, строчила одну заметку за другой. А в конце года на школьную линейку приехали из областной газеты и вручили грамоту и приз молодой журналистке Марии. Мы не выписывали эту газету, я отыскала несколько экземпляров в библиотеке. Оказалось, все мои опусы напечатаны в этой газете.