Второй шанс

— Ну… да! Но только если тебе нравится, что кусочки твоей души, идут прах… — Тут его глаза расширились. — Оооо! Я понял. Ты собираешься отделить души каких-то преступников и сделать их такими как твои друзья! Умно! — Он выбежал из комнаты, левитируя черную книгу перед своей мордой. — Собираюсь посмотреть, могу ли я найти чего-нибудь ещё новенького в ней!

Рарити стояла одна в течение нескольких минут, находясь, на том месте, где совсем недавно была Октавия. Я уже начала задаваться вопросом, почему мой носитель до сих пор никак не проявил себя, но она тихо, словно бы про себя, произнесла:

— Нет, Снипс. Никакого больше вреда другим пони. Я собираюсь использовать свою собственную душу. Потому что… ваш подарок кому-то не настоящий, если сами вы получили его от кого-то ещё.

* * *

Было довольно грустно, что я настолько привыкла к видениям, воспоминаниям, и другой чертовщине игравшей с моим восприятием, что даже не печаталась лицом в середину ритуального круга. Вместо этого, я сделал резкий пируэт, сохраняя равновесие на трех ногах, и, наконец, с трудом села.

Октавия. Рарити расколола душу Октавии, на две части. И одна часть души оказалась в ее контрабасе. Неудивительно, что я смогла играть так хорошо, или, что Вэнити удалось отбиться от толпы с его помощью без единой царапины. Это было так очевидно, почему я не думала об этом раньше? Я опустила голову, вспоминая, как грустно Октавии было в конце ее жизни. И как прекрасна была ее музыка, в отличие от всеобъемлющего уродства Пустоши, где красоту любого рода было очень трудно найти.

Может быть, это было слишком импульсивно для меня — да, так и есть, черт побери — но все же, я открыла панель моего ПипБака. Я выбрала все аудиофайлы записанные в квартире Октавии, и активировала ретранслятор на передачу данных.

— Привет. Я не знаю, сможет ли кто-нибудь услышать это… но это Охранница. Я хочу поделиться с вами кое-чем. Два века назад, до того, как бомбы упали, был музыкант по имени Октавия. Я не виню вас, если вы не узнаёте это имя. Она заняла позицию против войны, встала за мир, и была разорена, за попытку сделать лучше для всех. Но она никогда не сдавалась. Даже в конце своей жизни, она продолжала пытаться сделать мир лучше. У меня есть некоторые из ее аудиозаписей с собой. Я знаю, что вы, возможно, уже слышали их от DJ Пон3, но я в любом случае хотела бы поделиться с вами сейчас тем, что у меня есть. Пожалуйста… Я надеюсь, вам понравится…

А потом я настроила ПипБак на транслирование ее музыки, насколько смогла в этом разобраться. Я сомневалась в том, что хоть кто-нибудь услышит это, но, по крайней мере, я чувствовала, что хоть немного отдала дань Октавии, за тот чудесный дар, которым была для меня её музыка.

Но тут, музыка Октавии тихим плачем полилась из динамиков тюрьмы. Мне, должно быть, дико свезло с частотой передачи или с чем-то ещё. Это был словно бы реквием по Хайтауэру.

А потом, через несколько секунд, я услышала доносящееся откуда-то подпевание. Я посмотрела на Рампейдж, которая, казалось, потерялась в музыке и собственных мыслях. Я медленно повернулась, и начала аккуратно подкрадываться к источнику шума. В углу комнаты, я нашла крошечную кроватку покрытую кучей грязных тряпок за контейнерами порошкообразного фарфора. Я посмотрела на грязную покрытую слоем пыли черную одежду, поскольку от неё доносился звук подпевания мелодии из динамиков, и тихо позвала:

— Снейлс?

— Прочь… — прошептал тот.

— Снейлс, я Блекджек. Я здесь, чтобы вытащить тебя отсюда, — сказал я так вежливо, как только могла. Я же не хочу, чтобы он стал диким. — Снипс прислал меня за тобой.

Тёмная одежда, свернувшись калачиком.

— Он мёртв… не так ли? — я подошла ближе к нему и села рядом с детской кроваткой.

— Да. Много пони погибло, помогая ему спасти тебя. Он потратил очень много времени, пытаясь вытащить тебя отсюда. И теперь, мы должны идти — сказала я, положив копыто ему на плечо. Я не могла понять, есть ли вообще пони под этой одеждой. Гуль, мутант, или кто-то ещё, скрывался от моих глаз в складках темной ткани. — Пожалуйста… он хотел, чтобы ты смог выбраться отсюда. Он сказал, что сожалеет, что не принёс пончики…