Второй шанс

Они медленно двигались вокруг многоэтажки ко входу в парадное. Там был пандус для инвалидных колясок, по которому они и поднялись. Торец здания был изрисован граффити – отчаянными бессвязными попытками коммуникации тех, у кого слишком много свободного времени. Джо позвонила в домофон и придержала дверь для Хонор.

В парадном был узкий коридор, в котором чувствовался запах сырости и мочи. Возле четвертой двери кто-то приклеил на скотч зеленый воздушный шарик. Хонор коснулась его рукой.

– Похоже, у него вечеринка, – весело сказала Джо и постучала в дверь. Им открыла девушка. Хонор смогла разглядеть серьги кольцами и часть сложной прически. – Привет, я Джо, а это моя свекровь, Хонор Левинсон. Мы пришли поздравить Адама с днем рождения.

– Проходите, – ответила женщина и повела их по другому узкому коридору к тому, что предположительно было гостиной.

Хонор резко остановилась в дверях, когда ей в нос ударил запах старой бумаги. Библиотека. Она протянула руку и обнаружила книги в мягких обложках, стоявшие вдоль стены. В поле ее зрения были только книги. Казалось, они полностью закрывали стены, от пола до потолка, сложенные друг на друга в три пошатывающихся ряда. Если тут и были книжные шкафы, то они уже давно похоронены под книгами. В комнате было тускло и чувствовались другие запахи: подсолнечного масла, кофе и чего-то очень знакомого, что она никак не могла вспомнить.

– С днем рождения, Адам, – сказала Джо, направляясь к фигуре, сидящей в кресле в углу комнаты. Она обняла его и вручила коробку с тортом.

– Опять мой любимый? – спросил он.

– Конечно.

Хонор, пройдя в комнату, похожую на библиотеку, рассматривала Адама Акреле, насколько ей позволяло зрение. На нем была сине-белая футболка. У него была гладкая темная кожа. Хонор стояла по возможности ровно, словно бросая вызов тому, кто решит предложить ей присесть.

– Я принесу тарелки, – сказала девушка, которая их впустила.

– Это моя подруга, Элли, – пояснил Адам. – Мы встречаемся с октября.

– Это прекрасно, Адам. Я так за тебя рада!

– Она хорошая девушка. Терпит меня. Как твои младшие?

– Отлично. Оба растут как сумасшедшие. А Лидия скоро сдает экзамены, мы ею очень гордимся. Адам, это моя свекровь, доктор Хонор Левинсон, мать Стивена.

Молодой человек вскочил на ноги:

– Ух ты, мама Стивена? Вау, пожалуйста, присаживайтесь, садитесь здесь. Элли скоро вернется с тортом, она и чай сделает. Или вы хотите кофе?

– Нет, спасибо.

Но Адам уже схватил обеими руками руку Хонор, прежде чем та успела отскочить, и теперь тряс ее, будто хотел выдернуть. У него были большие, теплые и слегка влажные ладони.

– Мам, – позвал Адам, – это мама Стивена. Стивена!

В углу комнаты произошло сейсмическое движение, и к ним подступила крупная женщина. Она была чуть ниже Хонор, но как минимум в три раза шире. Хонор мельком увидела ее выпрямленные утюжком волосы, торчащие вокруг круглой головы.

Она схватила гостью и крепко обняла. Хонор пискнула, когда, прижав к массивной груди, из нее выдавили весь воздух.

– Спасибо вам большое! – прогремела женщина ей на ухо. – Спасибо, даже не знаю, как вас благодарить!

Она отклонилась назад, все еще держа Хонор, и посмотрела ей в лицо. Женщина выглядела коричневым пятном, она находилась слишком близко, чтобы ее можно было разглядеть. Хонор ошарашенно вдохнула, почувствовав запах шерсти и аромат духов «Anais Anais». Это был запах, который она уловила вместе с запахом книг, тот, который узнала, но не могла вспомнить. Тот же аромат, который Стивен когда-то купил ей на день рождения. Когда ему было сколько? Одиннадцать? Двенадцать? Цветочный, чересчур сладкий, слишком девичий для Хонор. Она носила его каждый день, пока бутылочка полностью не опустела.

– Спасибо за вашего сына, – сказала мать Адама. Женщина была абсолютно растроганная, всеохватывающе теплая и цветочная. У нее был звучный, глубокий голос. – Спасибо, что подарили мне моего. Моего единственного сына. Как мать вы понимаете, что я чувствую.

– Да, – услышала Хонор собственный голос. – Наверное, понимаю.

Они пели «С днем рожденья тебя», и кто-то включил музыку на проигрывателе компакт-дисков, приткнувшемся в углублении среди мягких обложек. Адам танцевал со всеми: с Джо, матерью, социальной работницей, которая пришла после них, даже с Хонор. Она сидела в кресле, но он взял ее за руки своими большими влажными ладонями и качался туда-сюда, улыбаясь ей.

Насколько она помнила, ей почти не встречались люди с психическими заболеваниями, поэтому Хонор не имела ни малейшего понятия, нормально это для Адама или нет. Но, когда он неловко танцевал с Элли, сбивая книжки из стопок, так что они падали у их ног словно лепестки, он выглядел счастливым.

Джо хлопала в такт музыке, будто они праздновали день рождения одного из ее детей.

Когда торт нарезали и разложили на бумажные тарелки, Адам сел возле Хонор достаточно близко, чтобы она могла различить тихие звуки, которые он издавал, пока ел.

– Я каждый день думаю о вашем сыне, – сказал он.