Второй шанс 2

Ничего себе! Вот уж не подумал бы, что такая горилла способна упасть в обморок от одного сломанного пальчика. В любом случае теперь выход был свободен, и я не собирался здесь задерживаться ни секундой больше.

Выходя из туалета, чуть не столкнулся с солдатом-срочником, направлявшимся по нужде с чемоданчиком в руке. Видно, отпускник, для дембеля ещё рановато, весенний призыв обычно едет домой не раньше, чем после майских праздников. То-то сейчас для него будет сюрприз. Надеюсь, он не слишком вглядывался в мою физиономию, проблемы с законом мне сейчас совершенно ни к чему.

Придётся забирать сумку из камеры хранения и на следующие несколько часов затеряться в мегаполисе. «Промокашка» видел, как я засовывал сумку в ячейку и, если они с напарником не угодят в Склифосовского, могут устроить там на меня засаду. Адреналин схлынул, и сейчас меня малость потряхивало. Я спустился в метро и сел в первый попавшийся поезд. Выйдя на станции «Ленинский проспект», медленно побрёл куда глаза глядят. А глядели они, как оказалось, прямиком на Нескучный сад.

Пока бродил по аллеям сада, почти окончательно успокоился. Очень уж умиротворяюще действовала здешняя атмосфера на фоне оживающей природы. Ха, а вот и Охотничий домик Трубецких! Отсюда будут вестись прямые трансляции передачи «Что? Где? Когда?» Сейчас-то они идут в записи из какого-то другого места[7]. Отсюда же будут выносить гроб с телом основателя и многолетнего ведущего Владимира Ворошилова. Похоронят его на Ваганьковском…

Хм, может, прогуляться по Ваганьковскому? Никогда не гулял по московским кладбищам, а в молодости у меня было странное увлечение — любил бродить по старым кладбищам Пензы, в частности по Еврейскому и Мироносицкому. Глядел на покосившиеся дореволюционные надгробия, и в своём воображении представлял, как мог бы выглядеть вот этот самый купец II гильдии Митрошкин, или ребе Хаим Шмулевич, чьи потомки после революции, репрессий и Великой Отечественной наверняка разбежались по всему миру.

Вышел на станции «Улица 1905 года», и вскоре без помех миновал ворота Ваганьковского кладбища. Тут же ко мне подошёл скромно одетый старичок. Думал, мелочь клянчить будет, а оказалось, его заинтересовало, что привело в эту обитель скорби только находящегося в начале своего жизненного пути молодого человека.

— У вас здесь родственник покоится? Хотя я всегда здесь стою уже лет двадцать как, завсегдатаев знаю в лицо и многих по именам, как и они меня, а вас вижу впервые. Меня, кстати, Викентием звать.

— А я Максим. Честно сказать, забрёл от нечего делать, дай, думаю, похожу между могил известных людей.

— О, так я вам устрою настоящую экскурсию! — оживился дед. — Вас кто интересует: артисты, художники, писатели. Поэты?..

— Да все, наверное, кто более-менее известен.

— Ага! И сколько у вас есть времени?

Я посмотрел на часы, которые снова украшали моё запястье.

— Ну, часа два есть, пожалуй.

— Прекрасно! Следуйте за мной, я буду вашим Хароном, проводником в мир усопших, правда, и обратно через Стикс перевезу, в мир живых, — мелко засмеялся старец. — И обол в качестве платы за услугу с вас просить не буду.

А я правда, чем-то мой собеседник напоминал того Харона, каким его обычно изображают на иллюстрациях, только борода жидковата, да и сам он статью не так хорош, чтобы управлять лодкой.

— А вы правда тут двадцать лет стоите?

— Не то что бы стою всё время, просто утром прихожу и после обеда ухожу, не гонят — и то хорошо. А кто если копеечку подаст — так и вовсе слава богу. Знаете, — он резко остановился и повернул ко мне своё, окружённое нимбом распушенных седых волос лицо со слегка сумасшедшим взглядом удивительно тёмных для его возраста глаз, — знаете, я ведь когда-то подавал большие надежды как художник. Да-да, я учился в Московском государственном художественном институте, и меня хвалил сам Фаворский.

— Что же стало препятствием на пути к славе? — старясь сохранить серьёзное лицо, как бы между прочим поинтересовался я.

— Война! Она, проклятая… Так на меня подействовала, что, вернувшись с фронта, я запил. Запил так, что меня в ЛТП отправляли, и не один раз. Потом, видно, плюнули, а я к тому времени остался гол как сокол, прежнюю-то квартиру у меня отобрали, сейчас приходится ютиться в дворницкой недалеко отсюда, на Ходынской. Я дворником уже лет двадцать и работаю. С утра подмету — и сюда, людям могу и советом помочь, и делом — и такое бывает. А то пройдусь по могилкам, яичек с конфетками наберу — печенья под дождём намокают, их не беру. А выпить себе только перед сном сейчас позволяю, без этого дела не засыпаю. Но пью сейчас в меру, двести граммов — норма… Что ж, юноша, заговорил я вас, а время-то идёт, следуйте за мной.