Второй шанс

Тем не менее, успела заметить, что на её лице отразилось удивление.

— Мы, пожалуй, пойдём, — парень потянул Машу за руку, и та, с неохотой, но поддалась.

Суржевский приложил «таблетку» к двери, я отошла в сторону, освобождая проход, и пара скрылась, оставляя нас наедине.

И только сейчас Игорь перевёл на меня взгляд.

Словно в голову выстрелил. Столько ненависти я увидела, что стало больно дышать. Он окутал меня ею с головы до ног, вызывая желание отряхнуться.

Что ж. Он думает, я заслужила…

— Игорь, я не собиралась писать статью. Точнее, собиралась, но как только…

Одним молниеносным движением Суржевский вдавил меня в твёрдую холодную стену. Он обхватил моё лицо крупной ладонью, больно нажимая на щёки и заставляя замолчать.

Перехватило дыхание.

Игорь снова был очень близко, но теперь вызывал лишь животный ужас.

— Что именно из сказанных мной слов ты не поняла? — прошипел Суржевский, обжигая лицо горячим дыханием. — Я выскажусь более доступным языком.

Игорь сильнее надавил на щёки, заставляя с шумом втянуть воздух.

Стало по-настоящему страшно. Перед затуманенным слезами взором всплыло улыбающееся лицо Маши, сквозь которое жуткий образ Суржевского, окутанного гневом, казался ещё страшнее.

— Если я ещё раз увижу тебя, лицемерная дрянь, я сделаю так, что в этом городе для тебя работы больше не найдётся. Так яснее?

— Ты не сможешь, — прошептала, сипя. — Маша… я…

Но во взгляде Игоря, который расплывался перед глазами страшным почерневшим омутом, я не увидела ни капли сострадания. Ни единой эмоции. Лишь всепоглощающая ненависть.

А что если он сможет? Сможет и сделает?

Я ведь его совсем не знаю… Иллюзия. Весь его образ, нарисованный моим воображением, лишь иллюзия. Обман. Я сама придумала себе Игоря Суржевского. Истосковалась, изголодалась… Стоило лишь дать немного ласки — влюбилась в вымысел. В плод собственных фантазий.

Способен ли он уничтожить меня? Меня и Машу.

Я попыталась мотнуть головой, но Игорь всё ещё удерживал моё лицо, однако, ответ мужчине не требовался.

Суржевский чуть потянул на себя и снова вжал моё тело в твёрдую стену. Если бы не объёмная вязаная шапка, я довольно ощутимо стукнулась бы головой…

Слёзы продолжали течь из глаз, оставляя солёные дорожки, разъедающие чувствительную кожу, как его нескрываемый страшный гнев и агрессивный взгляд разъедали душу.

Игорь наклонился ближе к моему лицу, и я задрожала от страха, вжав голову в плечи.

В какой-то момент показалось, что мужчина поцелует меня. Его губы находились так близко к моим, горячее дыхание холодило мокрое от слёз лицо, и я задержала дыхание, прикрыв глаза.

Но Суржевский брезгливо фыркнул и отпустил меня, освобождая от болезненного захвата.

Я боялась шевелиться.

— Надеюсь, теперь ты всё хорошо расслышала.

Закрыв глаза, я лишь кивнула.

После того, как тяжёлая дверь хлопнула, ещё несколько минут я не могла придти в себя.

Только мысли о дочке заставили оторвать от стены своё тело, кажущееся сейчас таким тяжёлым, что каждый шаг стоил огромных усилий.

Я справлюсь. Я переживу это. Заберу Машу, и мы снова будем счастливы. Вдвоём.

Но это будет в среду.

А сегодня я могу позволить себе побыть честной.

ГЛАВА 25

— Какая ты уже взрослая…

Я смотрела на свою девочку, наряженную в красивую блузку с объёмным жабо, чёрный сарафан, новые лакированные туфли и едва сдерживала слёзы.

— А бантики точно ровно завязаны?

Маша не могла оторваться от зеркала. Первый раз в первый класс. Для моей дочери это не пустые слова.

Она готовилась давно. Сама выбирала наряд, причёску, канцелярские принадлежности и тетради. Всё с храброй сердцем Меридой. Это любимый мультик Маши. По понятным причинам — дочь ассоциирует себя с принцессой из-за цвета волос. У Маши они тоже огненно-рыжие и густые, слегка вьющиеся.

— Ровно, Машуль. Ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо, мам.

Девочка улыбнулась мне самой искренней на свете улыбкой и схватила цветы, тоже выбранные самостоятельно.

Ну а мне достался рюкзак, который я с трепетом подхватила с пола.

Линейка прошла традиционно. Взрослые умилялись стихам, которые читали первоклашки, дети устали уже через пять минут и начали ныть. Маша все полчаса отстояла с задранным кверху курносым носом, словно в любую секунду её могли сфотографировать папараццы, а я то и дело поглядывала на мобильный, опасаясь опоздать на работу или пропустить звонок от шефа.

Я не вернулась в журнал. Давно думала о том, что пора подыскать нечто более перспективное и спокойное. Настоящую работу, как говорит мама. И более высокооплачиваемую.

Так что произошедшее с Игорем можно считать отправной точкой для моей новой жизни. Лучшей жизни, несмотря на то, что Суржевского в ней всё-таки нет.

К моему собственному удивлению, я довольно долго отходила от этих отношений, хотя никаких отношений-то и не было. Суржевский так глубоко засел в душу, что вытравить его оттуда оказалось очень трудно.

Я плохо спала ночами, часто зависала, засматриваясь в одну точку, а первые недели регулярно плакала, запираясь в ванной, от чего краснели глаза, несмотря на то, что я по десять минут промывала их холодной водой.