Второй шанс 4

– А сейчас мы на линии сборки телевизионных приёмников цветного изображения «Горизонт-723», – вещала лучившаяся оптимизмом журналистка. – Серийный выпуск этого лампово-полупроводникового телевизора начат в 1977 году. Он отличится размером экрана – 61 см по диагонали, и применением блока цветности на микросхемах, а также сенсорного блока управления. Однако самое интересное в модели – наличие отдельной акустической системы с двумя динамическими головками и усилителем. Она полностью автономна и может также использоваться для усиления звука с радиоприёмника, магнитофона и любых других аппаратов. Данную модель можно приобрести в любом уголке нашей страны.

Ага, можно, если у тебя есть лишние… Кажется, 750 рублей, если память не изменяет. Какой-нибудь медсестре с окладом в 80 рублей придётся отдать за такой телевизор свою 10-месячную зарплату, при этом отказывая себе абсолютно во всём. А в моём будущем приличный китайский телик можно было взять за третью, а то и четвёртую часть средней зарплаты по стране.

Ну тут я, может быть, передёргиваю, техника в моём 21 веке ввиду превышающего спрос предложения была по карману даже медсестре. Не айфон, конечно, последней модели, или даже 3D-телевизор, но намного более дешёвая альтернатива имелась всегда. И не факт, что по качеству намного хуже.

Первым из моих – не считая прибывших на пять минут раньше родителей с Ингой, которых я проводил на их места во втором ряду – прибыл Пашка Яковенко. Телефона у него дома нет, пришлось ногами идти, приглашать на концерт. Давненько не виделись, за это время Пашка подрос и раздался в плечах. Прийти согласился без раздумий.

Поручались, подождал, пока он спустится в гардероб и вернётся обратно. Народ уже вовсю заполняет зал. К своему удивлению и негодованию, обнаруживаю на одном из трёх наших приставных стульев двух девчонок.

– Безбилетницы? – грозно хмурю брови, и те мигом испаряются.

Сажаю Пашку на стул и наказываю на стоящие рядом стулья никого не пускать, они для Игоря с Андрюхой. Он их в общем-то должен знать, как-то в одной компании самодельные ракеты запускали. Только вернулся в фойе – как увидел эту парочку, оглядывавшуюся в поисках меня. Помахал им рукой, увидели, заулыбались, особенно Андрюха расплылся в улыбке, словно верный пёс при виде вернувшегося из командировки хозяина.

Наконец всех рассадил и, слыша за спиной перешёптывания: «Смотри, это сам Варченко», бегом за кулисы. Мои тоже своих родителей и друзей рассадили, тут же следом появляется запыхавшийся Гольдберг. Где вся его степенность?! Видно, что наш художественный руководитель тоже весь в волнениях.

– Аншлаг, на улице люди готовы за билет переплатить в три раза! – выдыхает он. – Видел Мясникова, тот с женой пришёл. И ещё телевидение… Только бы не опростоволоситься!

Ого, сам Георг Васильевич пожаловал! Это серьёзно… Вдруг ему не понравится – тогда наш проект закроется, не успев открыться. Да и группу, то бишь ВИА могут распустить. «Отче наш» что ли прочитать на всякий случай?

А насчёт телевидения – это я с Вишневским по телефону позавчера поболтал, вроде как похвалился. Он-то, оказывается, был уже в курсе нашего грядущего выступления. Как бы между прочим я посетовал на отсутствие возможности сделать видео или кинозапись с последующим наложением звука, всё-таки хотелось увековечить наш дебютный «сольник». Вишневский подумал-подумал, да и сказал, что как минимум сюжет он обязательно снимает для новостей, но также попробует поговорить с руководством на предмет полноценной видеозаписи концерта. Начальство пошло ему навстречу, и вот сейчас в зале стояли две здоровенные студийные камеры «КТ-178» на мощных штативах, и ещё одну, портативную «КТ-190», взгромоздил на плечо третий оператор. Трансляция со стационарных и переносной камеры, как я успел выяснить, шла на стоявший за последним рядом режиссёрский пульт, за которым сидела уже знакомая мне Светлана Николаевна.

Картинка и звук тут же записывались на солидных размеров видеомагнитофон «Кадр-3ПМ». Количество техники и людей с телевидения впечатляли, и это накладывало на нас ещё большую ответственность.

Публика тем временем заканчивает рассаживаться, и примерно четверть пятого на сцену выходит местный конферансье – артистка разговорного жанра Амалия Константиновна Вульф. Она происходила из поволжских немцев, была худой до безобразия (про таких в моём детстве говорили «доска – два соска»), но обладала при этом приятным, бархатистым тембром голоса.