Второй шанс

— Нельзя. Скоро уже стемнеет. Нам надо успеть дойти до холма, пока еще светло. Мы можем заблудиться, если будем идти по темноте. — втолковывает мне Рома, словно я — неразумное и капризное дитя.

— Плевать! — упираю я руки в боки. Мне все ужасно надоело и больше всего, надоело его напускное безразличие. Сделать один шаг вперед и два назад — это чисто, мужской выбор! — Я хочу передышку! — сажусь я на траву и ерзаю заднице по шуршащей и колючей флоре этой местности. — С места не сдвинусь, пока не пройдет хотя бы, двадцать минут! — скрещиваю руки у себя на груди и подбираю ноги в позу лотоса. — Вот! — показываю я Роме язык. По-детски?! Пусть! Какая подача, такая отдача!

— Вот, значит как! — цокает он и сбрасывает рюкзак на землю. — Вставай! — подходит он ко мне и хватает за руку. Я, что есть силы, выдергиваю ее и с плохо скрываемой злобой и обидой, ворчу:

— Ни за какие коврижки, понял?!

— Даже так?! Уверена? — стоит он надо мной, как отвесная скала.

— На все сто! — упрямо вскидываю я голову в его сторону.

— Ладно… — притопывает ногой Рома, осматривая местность. Мы остановились на небольшой открытой полянке, которая затесалась между деревьев. — Не хочешь идти, оставайся! — разрешает он мне. Я икаю от неожиданности.

— Чего?!

— Тогооо…

— Хмм!!! — только и хватает меня на эту фразу. Картинно отворачиваюсь от своего спасителя и спутника в одном лице.

— Хм! — передразнивает меня Рома и подбирает рюкзак. Уже одевая его, он оборачивается. — Не передумала?!

— Хм! — упрямо повторяю я.

— Ну, «хм», так «хм»! Наше дело предложить… — начинает подниматься он в гору. Я с каждым его шагом округляю свои глаза. Вскоре, они не помещаются в моем лице и практически, «вылазят из орбит».

— Рома! — кричу я. Он не оборачивается, но останавливается. — Если ты… ты… — запинаюсь я, не зная, что сказать. — если ты сейчас уйдешь, я буду сидеть здесь и громко петь! А пою я, Рома, очень громко, правда, при этом не попадаю в ноты! Слышишь меня?! — кричу я изо всех сил. Он все еще стоит, но не оборачивается. — Я буду приходить тебе во снах и петь! Понял?! — он ничего не говорит, а лишь продолжает свой путь. От злости и страха у меня перехватывает дыхание и я не в силах больше что-то произнести.

Через пару минут я остаюсь одна на поляне. Вокруг меня сгущаются сумерки. Красивые полевые цветы теперь кажутся уродливыми корявыми руками, которые тянутся ко мне. Я ежусь от холода и страха, но продолжаю упрямо сидеть. Делать нечего, надо петь! Мой репертуар прост и понятен каждому человеку. Я затягиваю:

Мой муж — арбуз,
А я его дыня.
Он меня вчера побил,
А я его — ныня.

На мои вокальные потуги никто не обращает внимание. Хотя нет, вру! Птицы прекращают свое пение. Может быть заслушались, а может испугались. Но того, кто мне нужен, на горизонте нет. Я продолжаю завывать, теперь уже с нажимом:

Бьется пароход о сваи,
Капитан кричит: Вперед!
И такому раздолбаю
Доверяют пароход!

— Орать не устала? — тихо раздается у меня над ухом сзади. В диком испуге, я разворачиваюсь и со всей дури впечатываю кулак в челюсть «незнакомцу». В моей голове проносится дикая мысль, что меня нашел Шахрукх! Так просто я ему не сдамся! — Ты чего?!?! — слышу я дикий вопль и узнаю в нем… Рому!

— ТЫ?! — еще не верю ему я.

— Я, я! — держится он рукой за щеку и оседает на землю рядом со мной. — Ну ты даешь! Петь — не умеешь, удар левой — поставлен… Что ты за девушка?! — притворно осматривает меня Рома. — Ты всех птиц в округе испугала. Я пока поляну со стороны обходил, так толпы лесных «беженцев» от кротов до медведей видел. — ухмыляется он, все еще не отпуская руку от лица.

— Больно? — пододвигаюсь я к нему. Аккуратно касаюсь своей рукой его руки. Он замолкает. Зрачки его становятся шире, глаза мутнеют. — Прости, я испугалась. Думала, что Шахрукх. — тихо сообщаю ему я. Он накрывает мою руку своей и легонько поглаживает ее.

— Это ты прости меня, я не подумал. — смотрит мне он прямо в глаза. Его губы приближаются к моим. Я чувствую его дыхание.

— Ты и вправду оставил меня? — задаю я ему вопрос. — Вот так просто взял и ушел?

— Никогда! — отметает он все мои сомнения, обнимая меня за плечи и притягивая к себе. — Я никогда не оставлю тебя. — мое дыхание ускоряется, ритм сердца учащается. — Разреши! — просит он.

— Что?

— Поцеловать тебя! — поясняет он мне. Он спрашивает разрешение! — Я не хочу напоминать тебе… — замолкает он на слове.

— Поцелуй! — разрешаю я. Его губы касаются моих, проводя по кромке. Я с готовностью отвечаю на его поцелуй. Он сжимает меня своими руками и тесно прижимается ко мне. Мое тело горит огнем, а руки изучают тело Ромы, стараясь запомнить его до мельчайших частиц.

* * *

— Надо идти, — нехотя отрывается от меня Рома. Его глаза горят, а руки отказываются выпускать меня. — надо. — повторяет он еще раз, скорее уже для себя, и поднимается на ноги. Меня он тянет за собой. — Не капризничай, Лера.