Второй шанс

Я подозреваю, что злость его из-за меня. По его глазам я понимаю, что он все знает… и он подтверждает это следующими словами:

— Как ты могла так поступить, ВАЛЕРИЯ?! — трясет он перед моим лицом париком и очками, которые я оставила на столе в домике за большей ненадобностью. — Что ты скажешь в свое оправдание?! А, Лера?! — наседает он на меня все больше и больше. Мое лицо искажает кривенькая гримаса. Я не знаю, как начать с ним этот разговор.

* * *

— Может скажешь, как ты стала Варварой, будучи Валерией? — не успокаивается Рома.

— Тише, друг. Будь спокойнее, — появляется за моей спиной Килен.

— Вы едите или нет? — высовывается из машины водитель такси.

— Да! — заявляю я.

— Нет! — в голос мне кричит Рома.

— Езжайте, — машет ему рукой Килен. — это у них надолго.

Водитель пожимает плечами и скрывается в салоне автомобиля. Через минуту машина огибает иномарку Ромы и ударив по газам, улетучивается вдаль.

— Зачем ты его отпустил? А наши вещи? — поворачиваюсь я к Килену. Он молча указывает мне на пару чемоданов, которые сиротливо стоят у дороги.

— Я решил, что так будет лучше и не прогадал, когда их вытащил из багажника. — улыбается мне брат. Я фыркаю на него и отворачиваюсь. Передо мной вновь лицо Ромы. Он не собирается отступать, чтобы узнать правду.

— А теперь, когда все выяснилось, ты объяснишь мне все с самого начала! И немедленно, Валерия! Как ты могла так поступить со мной?! Зная, что я думал, будто ты мертва, ты издевалась надо мной! Как ты все это можешь объяснить, ну?!

— Как ты узнал? Как догадался? Неужели, ты здесь из-за парика и очков? — не могу понять я. Килен, что стоит рядом с нами, начинает медленно, но верно отходить назад, нервно покашливая.

— Вот, — протягивает мне Рома белый листок бумаги. Похоже, что это записка. — это было рядом с париком, что лежал на столе. Теперь, что ты скажешь?

Я беру в руки листок бумаги. Это записка, адресованная Роме, которая написана почерком моего брата, Килена:

«Это она, не сомневайся. Прими решение, пока непоздно!».

— Когда ты ее подложил? — оборачиваюсь я к Килену.

— Прости, я подумал, что так будет лучше.

— Лучше для кого? — злюсь я на него.

— Для вас обоих. Я подожду в сторонке, общайтесь, — разводит руками он и отходит в сторонку.

— Теперь, ты можешь объясниться?! — возвращает к себе внимание Рома. Я глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться, но у меня это выходит из рук вон плохо. — Ты решила так поиздеваться надо мной? За что? За то, что полюбил тебя и…

— Прекрати! — закрываю я свои уши руками, не желая его слушать. — Я не издевалась над тобой. Тот, кто издевался — ты!

— Я?! — обалдевшим от возмущения голосом спрашивает меня Рома. — Я издевался над тобой? Когда же это?! Когда влюбился в тебя? Когда пытался защитить тебя и не дать тому подонку забрать тебя у меня? Или когда думал, что ты погибла, бросившись со скалы? Когда, ответь?! Отвечай! — подскакивает ко мне он, хватая за руки и притягивая меня к себе.

— Отпусти! — шепотом, переходящим в шипение, произношу я. Рома подчинается. На его лице я вижу боль.

— Как ты могла?

— А ты! Как ты мог? Я все эти три года оплакивала тебя, просыпаясь каждую ночь от кошмаров. Ты издевался надо мной, когда заставил меня видеть ту страшную автокатастрофу и думать, что ты умер в ней.

— О чем ты? Я не понимаю. Я не был тогда, три года назад, ни в какой аварии. Я очнулся весь покрытый синяками в больнице. Но вырубили меня еще тогда, в деревне.

— Ты… да ты, я не знаю… что ты… — теряюсь я в своих словах. — Я думала, что ты мертв и решила, что и мне незачем жить. Я бросилась с обрыва в воду. Если бы не Килен, то я была бы мертва и уже давно.

— Значит, ты думала, что я погиб. Кто тебя об этом сказал, что ты так безоговорочно в это поверила и решила свести счеты с жизнью? Кто так повлиял на тебя? Я очнулся в больнице и врач мне сказал, что я долгое время был под воздействием транквилизаторов, находясь в бессознании. — голос Ромы становится ласковым и нежным. Он осторожно касается моей щеки, откидывая прядь моих волос, что выбилась из хвоста. Я закрываю глаза, наслаждаясь его прикосновением.

— Репортаж по телевизору… новости, я их видела своими глазами, как вижу тебя. Трудно было не поверить этому, знаешь ли! — отстраняюсь я на приличное расстояние от Ромы, пока полностью не расплавилась в его объятиях. — Теперь, я не знаю, что думать.

Рома тоже находится в шоке от услышанного. Он задумывается, шепча про себя:

— Здесь что-то не так… что-то не так, аварии не было, тогда как же был репортаж о ней?

— Что ты этим хочешь сказать?

— Что нас обоих обманом заставили думать друг о друге, как о мертвых… оплакивать нашу любовь! — подходит ко мне Рома, ласково проводя кончиками пальцев по моим рукам. — И у этого «кто-то» есть конкретное имя.

— Хочешь сказать, что ты все это время не забывал обо мне?

— Ты не веришь мне.

— Я уже давно никому не верю, — плача сообщаю я ему. — Никому.