Второй шанс адмирала

…Когда «доброжелатели» оповестили-таки Октябрьского о похищении дочери, комфлота возжаждал крови. Он бегал по кабинету в бункере и рычал от несдерживаемой ярости.

До боли ему хотелось одного – сорваться с места, кинуться на поиски, найти свое сопливое сокровище, а похитителей…

О, тут фантазия заиграла, далеко уходя от понятий гуманизма.

Когда же стало известно о татарах, то Филипп поугрюмел.

В свое время он, хотя и не выражал своего мнения вслух, был против переселения крымских татар в казахские степи.

Да, тысячи татар сотрудничали с немцами и сами охотились на русских, но не все же…

Теперь мнение Филиппа резко переменилось. Высылать! Да!

А сначала неплохо было бы провести древнеримский обряд децимации на новый лад – расстрелять к такой-то матери каждого десятого Абдуллу, Мустафу и прочих!

Октябрьский без сил опустился на стул. Вот, пожалуйста – командующий флотом ни о чем другом думать не может, как о спасении своей дочечки…

Просто чудо, что жена еще не в курсе. Он специально послал морпехов домой, якобы для охраны, а на самом деле добровольцы не должны были допускать дурных вестей. Подругам, соседкам и прочим сердобольным болтунам вход был воспрещен.

«Если с Римкой что-нибудь случится, она этого не переживет… А ты?»

По всей стране множатся сироты. Жены теряют мужей, а мужья – жен. Гибнут родители, гибнут дети…

Горе народное таково, что его и вообразить себе невозможно. Однако когда в опасности твое собственное дитя, это мучает куда сильнее.

Не стучась, в кабинет ворвался адъютант и выпалил в манере Цезаря:

– Нашли! Живая! Невредимая!

Октябрьский, который при виде его начал привставать, обессиленно рухнул обратно.

– Где… дети? – выдавил он.

Филипп хотел было спросить о судьбе Риммы, но вовремя вспомнил, что пионеров было куда больше.

– Едут! В Севастополь!

– И кто их?

– Татарский отряд Аблаева. Говорят, сын бывшего головы Бахчисарая.

– А этих кто?

– Опергруппа НКВД. Командир – Селим Гиреев.

Вот так-то, товарищ Октябрьский. Твое чадо было спасено татарином. Люди есть люди, и поганцев полно у любого народа. Разве среди русских нету предателей? Власов еще не изменил Родине, но это, наверное, в крови – позыв к предательству…

Октябрьский с трудом встал, опираясь обеими руками в стол.

Да-а… Здорово тебя зацепило, адмирал…

Он только головой покачал.

Неожиданно зазвонил телефон, тот самый, на котором прикреплена мельхиоровая пластина герба СССР. Адъютант метнулся и поднял трубку, тут же вытягиваясь в фрунт.

Филипп поспешил навстречу, взял поданную ему трубку.

– Командующий флотом Октябрьский слушает.

– Сталин говорит, – донес аппарат глуховатый голос. – Мы в курсе событий, которые произошли в Севастополе и на Перекопе. Что думаете делать, товарищ Октябрьский?

– Держаться, товарищ Сталин. Я, к сожалению, не проследил за Кузнецовым…

– Да, жаль, товарищ Октябрьский. Жаль, что вы сразу не ввалились к Кузнецову со своими башибузуками… Шучу. Тут товарищи выражают мнение, что необходимо эвакуировать из Одессы Приморскую армию…

– Этого нельзя делать, товарищ Сталин! Ведь так мы сдадим Одессу! Немцы получат морской порт и быстренько наладят через него полноценное снабжение южной части вермахта, ведь Дунай рядом. Конечно, 51-я армия не в состоянии отбросить немцев обратно за Перекоп. Все, что можно сделать имеющимися силами, – это отступать с боями, переходя в контратаки. Флот, конечно же, поможет – на подступах к Евпатории, к Керчи и Феодосии. Корабельная артиллерия не позволит немцам спуститься с гор. Но этого мало. Необходимы подкрепления, и ничего лучшего, чем переброска частей 44-й армии, я не вижу. Если будет принято соответствующее решение, флот перебросит армейцев к той же Феодосии.

– Хорошо, товарищ Октябрьский. Я помню ваше предложение о 44-й и поддерживаю его. Но звоню я не только поэтому… Как вы относитесь к тому, чтобы расширить свои полномочия – и ответственность? Мы предлагаем вам занять должность Главнокомандующего войсками Крыма[36]. В вашем подчинении, товарищ Октябрьский, окажется и Черноморский флот, и две армии – 51-я Отдельная и 44-я.

Филипп незаметно выдохнул, холодея, и твердо ответил:

– Я согласен, товарищ Сталин.

– Тогда приступайте немедленно. Всю необходимую помощь Ставка вам окажет. До свиданья.

Октябрьский осторожно положил трубку.

– Я слышал, товарищ командующий! – взволнованно сказал адъютант.

– Тогда сиди здесь и бди. Как только что сообщат о Римме, сразу доложишь мне по рации. Я в Симферополь, поработаю новой метлой…

Из воспоминаний контр-адмирала Я. К. Жукова: