Второй шанс. Америка и мир (сборник)

Одним словом, политические события намного обогнали политические решения. Этот разрыв еще больше усилил неопределенность развития ситуации, и те, кто принимал политические решения, сами оказались в плену событий. К концу 1991 года Горбачев и Советский Союз стали историей. Борис Ельцин и урезанная Россия (примерно с 70 процентами прежней территории СССР и 55 процентами населения) теперь должна была получить помощь, чтобы выбраться из-под обвала, который с удивительно малыми проявлениями насилия сразу разрушил идеологию, имперскую систему, амбиции глобальной атомной державы и некогда жизнеспособную тоталитарную структуру.

Теперь администрации Буша было необходимо убедиться в том, что советский ядерный арсенал не попадет в ненадежные руки государств-наследников, на территориях которых он размещался, и не допустить, чтобы это «выпущенное на волю» ядерное оружие оказалось проданным и исчезло где-нибудь за границей. В последний год президентства Буша главное внимание американская дипломатия уделяла непростым переговорам с независимыми Украиной, Белоруссией и Казахстаном относительно передачи всего этого оружия России. Этот вопрос потребовал много времени и больших усилий, и команда Буша занялась им энергично и искусно, используя престиж Соединенных Штатов, возросший до небывалого уровня в результате кончины Советского Союза.

К сожалению, стремительно развивающиеся события и сложность возникших задач в условиях драматически меняющихся американо-советских отношений в течение предшествующих трех лет (не говоря уже о проблемах, возникших в конце 1990-х годов в результате захвата Саддамом Кувейта и беспрецедентной военной операции в начале 1991 года) оставили администрацию Буша в интеллектуально истощенном состоянии и творчески обессиленной. Она успешно справилась с демонтажом «империи зла», но оставалось мало времени, чтобы разработать план развития после победы, которое они так же, как и другие, не смогли предвидеть в полной мере. Новые президентские выборы приближались, и искушение почить на лаврах и положиться на туманные лозунги оказалось слишком сильным, чтобы ему противостоять.

Поэтому политика в отношении новой России была богата риторикой, великодержавными жестами и стратегически пуста. Бориса Ельцина прославляли как великого демократического лидера, отчасти чтобы компенсировать холодный прием, оказанный ему ранее Бушем из-за нежелания обидеть Горбачева. Но недостаточно уделяли внимания программе политической и социально-экономической трансформации, надежно связавшей бы Россию с Европой. Финансовая помощь действительно потекла в Россию, но бездумно, без направляющей концепции, связанной с какой-либо обязывающей программой экономической и финансовой реформы (например, такой, какую смог предложить Польше ее министр финансов Лешек Бальцерович). Оказанная правительству Ельцина финансовая помощь не была мелкой. К концу 1992 года было выделено свыше 3 миллиардов долларов для продовольственных и медицинских грантов, свыше 8 миллиардов долларов на выравнивание платежного баланса и почти 19 миллиардов долларов экспортных и других кредитов и гарантий. Большая часть этих денег была просто украдена.

Пока прославляли Ельцина, а Америка и Европа заключали в объятия Россию с ее политическим хаосом, увидев в ней братскую демократию, российское общество погружалось в беспрецедентную бедность. 1992 год по экономическим условиям можно было сравнить с годами Великой депрессии. Еще больше усугубляла ситуацию целая стая западных, большей частью американских, экономических «консультантов», которые нередко вступали в сговор с российскими «реформаторами» в целях быстрого самообогащения путем «приватизации» российской промышленности и особенно энергетических ресурсов. Хаос и коррупция превращали в насмешку российские и американские заявления о «новой демократии» в России. Реальные последствия коррупции сказались на российской демократии уже немалое время спустя, после того как истек срок пребывания Буша у власти.

Еще большие затруднения возникали из-за неопределенности статуса российского государства. Эта проблема требовала серьезного внимания, но его уделено не было. Сначала считали, что за распадом Советского Союза в декабре 1991 года последует новое объединение, названное Содружеством Независимых Государств (СНГ). Тесный союз, возглавлявшийся Кремлем, должен был реформироваться в свободную конфедерацию, все еще координируемую из Москвы, но эта концепция была отторгнута из-за национальных устремлений нероссийских государств, для которых конец Советского Союза означал как минимум государственный суверенитет. Первой стать независимой решила Украина, и это сделало СНГ умирающей фикцией.