Второй шанс для Елены!

  Тебя я услышу за тысячу вёрст,
  Мы — эхо, мы — эхо,
  Мы долгое эхо друг друга.
  Мы — эхо, мы — эхо,
  Мы долгое эхо друг друга.
  И мне до тебя, где бы я ни была,
  Дотронуться сердцем не трудно.
  Опять нас любовь за собой позвала.
  Мы — нежность, мы — нежность,
  Мы — вечная нежность друг друга!
  Мы — нежность, мы — нежность,
  Мы — вечная нежность друг друга!
  И даже в краю наползающей тьмы,
  За гранью смертельного круга
  Я знаю, с тобой не расстанемся мы,
  Мы — память, мы — память,
  Мы — звёздная память друг друга.
  Мы — память, мы — память.
  Мы — звёздная память друг друга!
  (Анна Герман, 'Мы эхо')

С трудом вырвавшись из плена глаз Кэла и сбросив с себя дурман нахлынувших чувств, усилием воли вернулась в реальность и обернулась к остальным. Мужчины больше не усмехались, как один погруженные в невеселые думы, а некоторые смотрели на меня с тоской. Решилась их немного отвлечь и объявила, что спою последнюю на сегодня. И черт меня заставил посмотреть на Дэруфина во время песни.

  Солнце ярким желтым шаром
  Догорело в вышине.
  Искры тех лесных пожаров
  Снова вспыхнули во мне.
  Что со мною?
  Кто мне скажет?
  В сердце серая зола.
  Может в том пожаре страшном
  Я и сам сгорел дотла…
  Лесные пожары — пылающий лес.
  Горит мое сердце огнем до небес!
  Горит мое сердце, пылает огонь!
  И рвется на волю как бешеный конь!
  И пышет мне жаром и прет на рожон,
  И я как пожаром тобой окружен.
  И я как пожаром тобой окружен.
  Тобой окружен!
  Тобой окружен!
  Лесные пожары…
  Лесные пожары…
  На рассвете мы проснемся
  Не грусти, любовь моя,
  Никогда мы не вернемся
  В опаленные края…
  Время в нас огонь потушит,
  Но в горящих тех лесах
  Все мерцают наши души
  В раскаленных небесах!
  Лесные пожары — пылающий лес,
  Горит мое сердце огнем до небес!
  Горит мое сердце, пылает огонь!
  И рвется на волю, как бешеный конь!
  И пышет мне жаром и прет на рожон.
  И я как пожаром тобой окружен!
  И я как пожаром тобой окружен!
  Тобой окружен!
  Тобой окружен!

Я замолчала, совсем выдохнувшись. Все сидели молчком и в напряжении глядя на бледного Дэруфина, который в этот момент, не отрываясь, смотрел в огонь. Я убрала вирну в чехол и, поднявшись, пошла к Росе, чтобы положить рядом с ней и вещами столь дорогую моему сердцу вещь. Я сделала только пару шагов, но, поравнявшись с драконами, вздрогнула — рука Дэруфина словно кандалы сомкнулась на моем запястье, заставив выронить инструмент.

— Такое сокровище может быть только моим, светлая эла! Я, в отличие от других, признаю тебя истинной, душа моя.

Я дернулась в попытке вырвать руку, и в туже секунду мимо меня пронеслась тень в сторону дракона, и того смело с бревна серым смерчем, в котором только через несколько мгновений узнала Кэла. Клубок рычащих тел, а через минуту он сидел на груди Дэруфина, коленями прижав руки дракона, клинок эльфана упирался ему в шею. Затем раздался холодный скрежещущий по нервам голос Кэла.

— Это сокровище принадлежит мне, МЛАДШИЙ НАСЛЕДНИК! Она МОЯ ЖЕНА! И НИКТО не смеет к ней прикасаться кроме меня. Ты ПОНЯЛ меня, аро Деруфин Арван, или мне стоит лучше пояснить тебе эту истину, а то вы, ящерицы, бываете иногда такими непонятливыми.

Глаза Дэруфина сверкали злобой и ненавистью, сузившись до едва заметных щелок, но он проскрипел, лежа распятым под Кэлом.

— Я понял, ан Кэлэбриан Даэдран, и приношу извинения как Вам так и Вашей супруге. Прощением мне может служить только ее несравненная красота и чарующий голос, словно дурманом, застившие мой разум.