Второй шанс для героя. Часть 2

– Что там за хам, как ты думаешь? – поинтересовался как бы

невзначай Чавес у друга.

– Думаю, кто-то из подопечных Призрака с Ветром… – недовольно буркнул тот.

– С чего ты взял, что он не местный, а кто-то из наших? – недоверчиво нахмурился собеседник.

– Просто мне так показалось… – пожал плечами Ибарра. – Уж

больно тон похож.

– Если так рассуждать, здесь у половины знакомые интонации, – проворчал Чавес и вновь повернулся к окошку, осторожно

раздвинув занавески на всякий случай дулом пистолета.

Ибарра не стал спорить: тем более что ему было безумно интересно, чем эта встреча все-таки кончится и когда она кончится.

Хотелось бы поскорее и без неприятных последствий. Ему с лихвой

хватило встреч с разбойниками, кабацких потасовок и дворцовых

склок, по обыкновению заканчивающихся дуэлями.

Тем временем ситуация на дороге продолжала развиваться.

– Тогда изволь посторониться и пропустить Его Светлость! –

произнес офицер надменно.

Повисла пауза, незнакомец даже не двинулся с места, он только методично вытащил пистолет из-за пояса, и приподнял им край

шляпы, смерив насмешливым взглядом гвардейца, но не стремясь

открывать лицо полностью. С полминуты он еще сидел неподвижно, а потом наклонился в седле, опираясь локтем на луку, и с усмешкой заявил:

– И не подумаю. Это королевская дорога, а значит – общая.

Я выехал на нее первым, потому как от вас до ближайшего города

49

Юлия Каштанова

назад меньше, чем мне – в обратную сторону до моего. И на дороге

титулов не существует – только сами люди. Так с чего же я должен

уступать дорогу напудренным парикам только потому, что у них

есть титул, а у меня нет?

Такой наглости мало кто смог бы стерпеть. Ибарра и Чавес

пребывали в состоянии среднем между шоком и крайней степенью

ярости. На подобное отношение были способны даже не все гла-вари мощных шаек, которых было с чего опасаться, а уж никак не

одинокие терсио! Неужели, этот человек действительно ни Бога, ни черта не боится? Это, безусловно, внушало уважение, но уж никак не дружеские чувства.

Гвардейцы переглядывались и перешептывались, в воздухе

явственно витало слово «оскорбление». Шурик ерзал на месте, не

решаясь ответить наглецу, потому что его палаш внушал, пожалуй, еще больше уважения, чем слова и поведение. Спокоен был

только Призрак, но он вообще последнее время редко выказывал

открыто признаки раздражения – он лишь внимательно, с прищу-ром, разглядывал фигуру незнакомца, деталь за деталью. Офицер

то краснел, то бледнел, не в силах найти подходящих слов, сжимая