Второй шанс для предателя. Понять? Простить? Начать сначала? (СИ)

Потом раздался звонок в дверь, и Илона пошла встречать курьера. По крайней мере, так она сказала. Вот только обратно вернулась почти голая… в компании моей жены и ее друзей. Представляешь? Эта сука опять меня провела! Я снова оказался в ее ловушке! На глазах у свидетелей! Но… я никого кроме Стаси не замечал. Бать, мне кажется, я умер в ту секунду, когда ее там увидел! Измученную. Потерянную. Зареванную до неузнаваемости. Столько боли было в ее глазах! Столько отчаяния, ненависти и неверия! И все из-за меня! А когда она заговорила, стало ясно — она все знает. Сама догадалась или не без помощи той же Илоны — неважно. Самое страшное уже произошло. Утаить шило в мешке не удалось. Стася в курсе всего, а значит… я потерял ее! Я. ЕЕ. ПОТЕРЯЛ! Не знаю, на что я вообще надеялся, но попытался оправдаться. Стася даже слушать меня не стала. И слава богу! Что я сказал бы ей тогда? Это не я? Это все она? Сама ко мне в номер приперлась, сама меня оттрахала и заразила, сама сейчас на публику разделась? Кто поверил бы в эту чушь? Какой дурак? Слишком уж неправдоподобно! Нет. Такими нелепыми оправданиями я уронил бы себя в глазах Стаси еще ниже. Поэтому я предпочел молчать, хоть и хотелось орать до хрипоты. Лишь бы только она меня услышала. Лишь бы только поверила не своим глазам, а мне. Лишь бы дала нам второй шанс дала.

Но… я уже тогда понимал, что это конец. Каким-то внутренним радаром ощущал, как рвутся все нити, связывающие нас. Любовь. Страсть. Доверие. Верность. Забота и защита. Все летит в пропасть! Все летит к чертям! И ничего… ничего уже не исправить! А потом она ушла, и моя жизнь лишилась смысла в тот миг, когда за ней закрылась дверь. Я даже боли толком не чувствовал, когда ее друзья мне бока мяли и ребра пересчитывали. У меня душа на части рвалась! У меня сердце коркой льда покрывалось! Я буквально умолял их отпинать меня посильнее. Сделать так, чтобы мне память напрочь отшибло. Но они не зверствовали. Действовали строго по понятиям — в воспитательных целях. И все же в больничке мне пришлось поваляться, если помнишь. Я планировал Стасю искать, как на ноги встану.

Но… вернулся в пустой холодный дом, увидел погром, который она там устроила. Прочел ее прощальную записку… черт знает, сколько раз и… погром в нашем доме стал еще больше. Я разгромил все, что она не смогла. Все, что уцелело. А когда не осталось почти ничего, я запер дом и ушел. Ушел, чтобы никогда больше туда без Стаси не возвращаться. По привычке в почтовый ящик заглянул. И даже не удивился, когда обнаружил там документы на развод. В глубине души я ждал от Стаси этого решения. И все же надеялся на чудо. До последнего надеялся. Но в ту секунду все стало кристально ясно — она никогда меня не простит! В ее глазах я теперь навсегда останусь трусом, предателем и изменником. Впрочем, так оно и есть. Против фактов ведь не попрешь, правда? Пусть не намеренно, но я ей изменил. Я ее предал и теперь имею дело с последствиями. Ты верно сказал, я сам отпустил Стасю. Не стал искать ее и возвращать. Не стал бороться за нас. Так и есть. Но лишь потому, что… я всегда уважал ее выбор, решения! И всегда давал ей то, чего она хочет! Да и других причин у меня хватало. Во-первых, я уничтожил ее доверие ко мне, а без него далеко не уедешь. Во-вторых, я не знал наверняка, чем закончится эпопея с Илоной. Меня вполне могли осудить за это псевдо-изнасилование, и я бы сел. Надолго. Но скорее сдох бы, чем позволил Стасе жить с клеймом жены уголовника и насильника. Разводом я оградил ее от этого. В-третьих, как я могу у Стаси прощение вымаливать, если даже сам себя простить не в состоянии? Как я мог не узнать ее, отец? Как мог спутать?

— Ох, сынок… — тихо выдал Сергей Алексеевич.

Он явно намеревался продолжить, но Ян перебил его:

— И это еще не все! Я не долечился тогда. Мне оставалось совсем немного до окончания курса, но… на фоне всего произошедшего я забыл о таблетках. На тот момент симптомов у меня уже не было, ничего меня не беспокоило, и я решил, что все нормально. Но я сглупил. Мне следовало пропить весь курс. До последнего колеса. Я этого не сделал. В итоге, болезнь перешла в скрытую стадию. Без последствий не обошлось. Я практически бесплоден, бать. Шансы есть, но они невелики. А Стася хотела детей тогда, и хочет их сейчас — я спрашивал. Сам понимаешь, я теперь…

Стася не расслышала его последние слова. Они потонули в ее испуганном крике, когда кто-то без предупреждения коснулся ее плеча. Рядом с собой она увидела Верочку — растерянную и не менее напуганную ее реакцией.

— Прошу прощения, — виновато улыбнулась сиделка. — Галина Петровна просила вас поторопить. Она ждет.

— Конечно, — промямлила Стася, нервно облизав отчего-то мокрые и соленые губы. — Я сейчас… приду. Я… только…

Слова застряли на языке, стоило ей воровато покоситься на дверную щель.