Второй шанс. Его дочь

Голос бывшей жены мягкий, взгляд довольный. Ей осталось только ладони потереть. Ну конечно, такой кусок урвать, кто не будет счастлив.

Липовые приветствия и наигранные речи. Хочется побыстрее расквитаться и чтобы меня наконец-то оставили в покое.

– Адам Булатович очень хорошо понимает, что при недавнем расторжении брака произошёл лишь частичный раздел совместно нажитого имущества, – берет слово мой адвокат, – поэтому он согласен все сделать по закону. И поделить оставшееся имущество пополам.

Безразлично наблюдаю за Софой. Глаза ее загораются восторгом и ликованием, обворожительная улыбка не сходит с губ. Раньше было противно на душе. А теперь пофигу. Хотела денег? Подставляй карманы, милая. Надеюсь, ты унесёшь все до последней копейки.

– Мой клиент ознакомился с предъявленными требованиями. И согласился с ними.

– Это прекрасно, иначе и быть не могло, – сладко поёт бывшая супруга. Интересно, когда-нибудь подавится или нет?

Враньё, в котором она живет, должно однажды укрыть ее с головой и перекрыть доступ кислорода.

Я обязан был это рассмотреть ещё в день знакомства. Ее жеманность, наигранность, вечное кокетство. Но нет. В упор не видел. Хотелось все к ее ногам. Весь мир ей. А теперь счастлив, что этот мир смогу подарить не ей.

У нас все красиво и здорово начиналось. И только одна фраза бесперебойно стреляла в голову: «Ну что ты можешь мне дать? У меня и так все есть». Хотя она знала, что я далеко не бедствую. И у меня дела идут наааамного лучше, чем в ее семье. На все попытки затащить ее в постель она реагировала одинаково: «Да ты что, с ума сошёл? Я до свадьбы ни-ни». А позже добавилось: «К папе свататься приходили, а мы с тобой можем остаться хорошими друзьями. Я буду счастлива иметь такого друга, как ты». И ключевое слово «иметь».

Ну кто меня, дурака, тогда вперёд пинал? Сам не знаю. Вот и остались бы друзьями. Досталось бы такое счастье кому-то другому. Но голова улетела прочь. Той страстью, что вспыхивала между нами, искрило не только от меня. Она такая податливая была, нежная, отзывчивая. Башню сносило, когда думал, что на чьи-то ещё касания она может реагировать так же. На голодном пайке меня продержала долго. Очень долго. Делиться этой женщиной я не готов был ни с кем. Вообще ум за разум зашёл и крыша уехала.

Я только и видел во снах, как сделать ее своей. А когда сделал… оказалось, что никакой я не первый и принадлежала она не только мне. Это я сейчас понимаю, что легенду про первого, ошибку молодости и все такое мне навешали, как лапшу. Но проглотил же и ещё попросил! Как наваждение какое-то. Пыл начал остывать не сразу. Радость семейной жизни омрачилась спустя какое-то время. Когда на меня плавно перебросили часть обязанностей по дому. «Ну ты же хочешь видеть рядом красивую и ухоженную женщину! А на это мне нужно время. А как ты хотел?» «А ты что, яичницу себе сам не пожаришь?» Да пожарю, вопрос-то в чем? «Ну и мне заодно пожарь! Тебе же не сложно, милый?» Сожрал и не подавился. И не только яичницу. Ага.

Когда летел домой, как сумасшедший, а ее дома не было. «Ну я у Марины задержалась, не сердись, пожалуйста. А сможешь меня забрать? Тебе же не сложно, правда?» Да нет, конечно. Я, правда, голодный, как пёс, уставший, как не знаю кто, – двенадцать часов на работе, – но заберу, конечно. Моя ж. Красивая, нежная. А кто, если не я? «Ой, а я ведь ничего и не успела приготовить, может, пельмени купишь? Я сварю. Как ты любишь, с рыбкой». Ну спасибо, сырые жрать не заставила! И то хорошо.

В какой-то момент терпеть и искать компромисс стало сложно. Разговоры не помогали. Ссоры, разбор полётов – тем более. «Ты меня не любишь! Я и так стараюсь! А ты совсем не ценишь!» Базару ноль. Лох и в Африке лох. Только жаль, глаза открылись не сразу на странные разговоры по телефону, переписки, экран перевёрнутый вниз, фразы «да я сама на такси доеду». Жизнь катилась к черту, а я так и не понял, где накосячил. Пока не осознал, что супружеской жизнью жена живет не только со мной. Дальше как туман. Развод, крики, слёзы, обвинения. Только так и не понял, я-то при чём? Работал много? Ну так это и не секрет был. Я не скрывал. Это я сейчас могу себе позволить немного балду попинать, а тогда… Времени ей не уделял? Любви, заботы? Денег мало?! Ну, короче, полный финиш. А винить-то, кроме себя, некого.

После развода чувствовал себя побитым щенком. Отец молча осуждающе взирал сверху, хоть я ни словом не обмолвился о своей жизни. Ни разу жаловаться не приходил. Не знаю, на лице, может, написано было. Мать вообще рыдала несколько дней подряд после новости о разводе. Дни летели, как в пьяном угаре, серьезно… жаль себя было очень. И главное – нет ясности. Как так?! Все остальные казались такими же. Хотелось, чтобы использовали не меня, а я. И вырвать остатки боли, шипами обмотавшей сердце. Это ещё высшие силы до конца не стали издеваться и с детьми внушили не торопиться. Тот период вспоминать не хочется…