Второй шанс. Его дочь

– Ладно, давай будем закругляться. Сейчас сварим пельмени и как налопаемся, – предлагает весело, но едва заметно отдёргивает вниз футболку. Нервничает?

– Мне вареники с вишней! – радостно прыгает Аня.

– А я пельмени не очень люблю.

– Ой, кстати, а у меня рыбка осталась! Я могу тебе партию слепить быстренько, как ты любишь…

Внутри что-то здорово защемило от ее слов. Я, видимо, в лице поменялся, потому что Юля тут же осекается…

– Хотя… у меня там остатки… наверное, они не подойдут. А и, – машет рукой, – плохая была идея.

Шагаю вплотную к ней – она вынуждена задрать голову, чтобы смотреть мне в лицо. Осторожно касаюсь ее пальцев, напрочь забывая об остатках муки.

– Юль, это отличная идея. Мне очень приятно, что ты предложила. Я бы из твоих рук даже сырые съел. Просто напрягать тебя неловко.

Аккуратно отнимает руку и осторожно, будто невзначай, отодвигается от меня на шаг назад.

– Ты меня, как всегда, смущаешь. Что ты за человек такой? – добавляет с наигранным ехидством.

Ну да, конечно. Проще, как обычно, перевести все в шутку.

Смотрю на нее, купаюсь в лучиках ее тепла и нежности. С удивлением отмечаю родинку на левой щеке. Нет, я и раньше видел, просто сейчас слишком остро чувствую исключительный женский шарм и очарование. Чуть стеснительная улыбка особенно обращает на себя внимание, а родинка притягивает взгляд и дарит желание коснуться .

После ужина Юля осталась возиться на кухне, а мы с Аней переместились в детскую.

– Ты куклу неправильно держишь! Вот так надо! И вот, ещё волосы распустились!

– Эй-эй-эй… я волосы ей не смогу собрать.

– Ну и что, мама соберёт!

– Мама-то соберёт, – в комнате раздаётся голос Юли, – но кому-то нужно уже переодеваться. И спать.

– Не хочу спать! А книжку?! Марина сказала, что ей папа каждый вечер читает сказку на ночь!

От неожиданного и уверенного «папа» из Аниных уст внутри все сжалось. Предназначается ведь не мне…

Беспомощно смотрю на Юлю, надеясь, что мне удаётся вложить во взгляд всю глубину молчаливой просьбы. Без слов прошу хоть что-то сказать Ане, хоть как-то связать со мной это невероятно далёкое «папа». Сам я не решусь. Если Юля не спешит, значит, так надо. Значит, Аня ещё не готова. Или они вдвоём…

– Анечка, – Юля медленно шагает к дочери и встаёт на колени, убирает прядь волос ей за ухо, заглядывает в глаза и серьезно произносит, – а ты бы хотела, чтобы и тебе папа книжку почитал?

Оглушительный удар в рёбра. Еще один. Снова. Юля спрашивает осторожно, аккуратно протаптывая дорогу, но сердце стучит как сумасшедшее, а вокруг как будто все звуки смолкли, пока я обращаюсь в слух и напряжённо жду детский ответ.

– Нет, – сердце рухнуло вниз с невообразимой высоты, а сверху упало ещё что-то, придавив до боли. Она не хочет. Она просто не хочет. Горько смотрю на дочь, так жаль, что годы нас разделили, уже прошли и остались позади. Но когда-нибудь ведь я смогу стать для неё кем-то большим, чем просто «Адам»? – Мам, я хочу, чтоб Адам мне почитал.

Мы с Юлей взволнованно переглянулись. Я скорее почувствовал, чем увидел, как девушка набрала в грудь побольше воздуха и едва заметно улыбнулась, чуть охрипшим тоном роняя фразу:

– Адам и есть твой папа, Анют, – взяв паузу, тщательно следя за реакцией дочери, продолжает, – он к тебе вернулся из другой страны. Чтобы вместе играть и читать тебе книжки.

– Ко мне?!

– Да, Анют, – мой голос тоже охрип, внутри все обволакивается какой-то липкой субстанцией, я понимаю, что все переживания, связанные с работой и другими потрясениями, и близко не стоят рядом с тем, то я чувствую сейчас. Словно ступаю в трясину. Добровольно. Заранее зная, что одно неловкое движение – и вздохнуть больше не получится: точно провалюсь. – К тебе и к маме. Ты извини, что я так долго… слишком долго вас искал.

ЮЛЯ

Адам меняется в лице, я даже не могу уловить весь спектр его эмоций. От вспышки потрясения до искорки яркой надежды. Мне тяжело это осознавать. Мне тяжело видеть, что он искренне переживает, в чем-то раскаивается, наводит мосты. Это выходит так естественно, просто, легко… кажется, как будто нет для него ничего важнее в жизни… он с напряжением ждет ответа.

– А у нас не было твоего номера. А если бы был, мы бы тебе позвонили, да мам?

– Да. Но папа нас и так нашёл. Он очень к тебе хотел.

«И к маме».

От его слов на сердце сразу резко потяжелело. Я бы хотела их пропустить, хотела бы не заметить. Да только не получается. Почему-то не получается… Он всегда рядом, когда нужен, всегда на связи, всегда интересуется нашими планами и занятиями. Каждый вечер он звонит и спрашивает, как прошёл день. И игнорировать это становится невыносимо. Потому что не чужой он мне. Такой же, как и раньше, сквозь время и груз ответственности, и опыта за плечами, сквозь слёзы, боль и разочарование… Даже несмотря на то, что я была ему чужой, он был мне как родной.