Второй шанс. Книга 2

– Я постараюсь, ваша светлость, – я тяжко вздохнула, еще раз потискала документы потной ладошкой, а потом сказала: – Вы оставите их мне прямо сейчас?

– Нет, сначала вы должны исчезнуть! Бумаги будут ждать вас в столичном отделении королевского банка. Предъявите вот это колечко, и получите все. – Лорд Боут кинул на стол невидное оловянное колечко, украшенное простой руной.

– Но ваша светлость! – Я подняла на мужчину глаза полные слез: – Я не смогу добраться до банка без денег! И мне понадобиться новая одежда, охрана, камеристка…

Сморщившись, словно залпом выпил стакан уксуса, герцог бросил на стол тяжелый кошель:

– Надеюсь, этого вам хватит, леди! – последнее слово он произнес язвительно, презирая ту бессовестную лгунью, что задурила голову его королю.

Решительно не желая слушать мой благодарный лепет, герцог встал, широкими шагами добрался до двери и немедленно закрыл ее за собой.

Мне оставалось лишь припрятать свалившееся с неба подспорье и заняться переодеванием. Теперь я еще больше укрепилась в верности своего решения – Вайнору я буду только помехой.

Вайнор Вадерский

Дорога до Светлограда показалась мне бесконечной. До этого большого храмового города мы добрались лишь глубокой ночью. Мало того, что был задержан выезд, так еще и остановки пришлось делать гораздо чаще, а ехать медленнее.

Устать в дороге у меня не получилось, поэтому я собирался этой ночью навестить опочивальню своей невесты. Едва храмовые служки разместили нас в большом здании храмовой гостиницы, я отправил юного графа Радолена узнать, где находятся покои леди Иниры.

Юноша вернулся быстро:

– Ваше Величество, поскольку мест в гостинице оказалось маловато, леди Иниру и леди Аделаиду пригласила к себе сестра градоправителя. Она старшая жрица и ее дом расположен на другом конце площади.

Я скомкано поблагодарил графа и немедленно улегся спать, стараясь скрыть свое разочарование: свидания не будет! Нечего было и думать проникнуть в дом жрицы! Помимо существенной охраны, их дома защищало благословение Светлых, так что ни один мужчина не мог проникнуть внутрь без личного разрешения хозяйки.

Поутру в гостинице началась суета. Каждый придворный щеголь хотел нацепить на себя лучшие одежды и побрякушки. Я даже порадовался тому, что дамы поселились в отдельном доме – если уж мужчины способны так терять головы из-за нарядов, то что же творится с леди?

Весь город пребывал в приятном возбуждении: церемонии в Светлограде проходили часто, но не каждый день в них участвовал король. Поэтому даже под окнами моей опочивальни толпились горожане, жаждущие лицезреть государя.

Чуть-чуть отодвинув штору, я любовался просыпающимся городом. Над пекарнями поднимались клубы дыма – там всю ночь пекли храмовые булочки, поливая их четырехцветной глазурью.

На углу площади среди корзин сидели девушки в ярких платьях и, не поднимая головы, переплетали бутоны лентами. Швеи прямо у дверей лавок поправляли наряды горожан и приезжих. Даже плотникам нашлась работа – они, стуча молотками, строили новые помосты для зрителей.

Настроение невольно улучшилось – когда столько народу радостно перекликается, улыбаясь и радуясь празднику, трудно оставаться грустным.

Завтрака в этот день участникам церемонии не полагалось. Так что, закончив осмотр площади, я накинул поверх исподнего легкий плащ и спустился на первый этаж, в комнаты, где готовили дары для поднесения храму.

В самом просторном зале уже суетился народ. Слуги заполняли восемь огромных носилок шкатулками, коробами и корзинами. Девушки из свиты Аделаиды украшали эти гигантские платформы цветами и лентами.

Чуть в стороне от суеты стояли носильщики – серьезные крепкие парни, одетые в светлые храмовые накидки. Над ними хлопотали дамы постарше – расправляли четырехцветные витые пояса, красиво укладывали складки накидок и кисти на плоских квадратных шапочках.

Я прошелся вдоль носилок, проверяя, все ли, подразумеваемое обычаем, уложено на них:

– Восемь караваев медового хлеба с пряными травами, – бормотал я себе под нос. – Восемь кувшинов вина, восемь кусков полотна…

Убедившись, что все дары на месте, уложены достойно и красиво, а к началу церемонии почти все готово, я поднялся в свои покои, чтобы одеться.

Это тоже было особым ритуалом: в этот день меня не должна была касаться рука человека, поэтому умывался я пучком душистых трав. Одежду мне протягивали на палках, обернутых мягкой тканью, и каждое движение сопровождалось пением храмовых гимнов.

Когда я спустился вниз, облаченный в нарядные одежды, ко мне подошли храмовые служки и протянули белую храмовую мантию, расшитую знаками разделенного круга.

Затем девушки из свиты подали на подносе венок и душистую гирлянду вместо пояса. Даже коня, моего боевого друга, увили цветами и лентами! Я чувствовал себя усаженным в стог!

Благо, начало церемонии не задержалось – затрубили трубы, распахнулись огромные двери-ворота, и мы выехали на площадь.