— Ты, — я поднялась на дыбы и с воплем обрушила передние копыта на монитор. — Ублюдок! — я пыталась ударить его так сильно, будто это могло магическим образом переместить меня обратно сквозь пространство и время и заставить его башку взорваться, как стекло этого монитора. Даже детонация всех этих ошейников была большим милосердием, чем то, что я только что услышала. Я посмотрела на искрящий терминал, затем открыла свой ПипБак. К счастью я всё ещё могла извлечь аудиофайлы. Затем, когда я это сделала, я растоптала терминал в электрический лом и швырнула отвратительный портрет в кучу мусора.
— Они просто… он просто оставил их умирать от голода? — спросила Блюбель. Обычно жёсткая кобыла-Горец выглядела подавленной.
— Почему? Какого чёрта хорошие пони должны умирать, а ублюдки вроде этого остаются жить?! — вопила я, в ярости отшвыривая стол. Затем мне захотелось пнуть секретер. Залить весь этаж огнём! Нет, взорвать весь лагерь, чтобы он отправился на луну. Весь город! Всю чёртову Пустошь! Я хотела уничтожить это всё! — Это не честно! Это нихрена не правильно! — я кричала как истеричная кобылка, но сейчас меня это не волновало. Я была такая чертовски злая, и больная, и уставшая. Я снова и снова палила из Бдительности в шевелящийся угол, заставив кобылку-Горца отшатнуться назад.
Вдруг тень закричала, когда пуля попала во что-то более существенное.
Угол развернулся в полосатую фигуру в мерцающем плаще, которая швырнула в нас что-то вроде яйца. Моя магия подхватила его и, хотя я не представляла, что это такое, отбросила его в дальний угол у двери. Спустя три секунды яйцо взорвалось, выбросив во все стороны белые ленты. В это же время Блюбель набросилась на зебру, а та только кричала, скорчившись и подняв копыта в попытке защититься.
— Блюбель! — крикнула я, когда она поднялась на дыбы.
— Она за нами шпионила! — крикнула кобыла-Горец.
— И я бы делала также. — сказала я, подходя ближе. Она выглядела немногим моложе меня. Её глаза, мягкого золотистого цвета, были широко распахнуты от ужаса. — Я не хочу сделать тебе больно, — сказала я, понизив голос. — Ты меня понимаешь? — я взглянула на её бедро, где её полоски переплелись в изображение двух перекрещенных гаечных ключей. Или костей, но в данный момент я была настроена оптимистично. Пока я смотрела, её метка менялась от синего до красного и снова к синему, но я не знала, была ли это её враждебность, или моя.
Она кивнула, затем медленно, тщательно выговаривая каждое слово, проговорила: