Второй шанс (ЛП)

Приблизившись к кровати, я опробовала матрас. Надо было отдать должное Голденбладу, у него был отличный вкус в выборе спальных принадлежностей. Я вдавила передние копыта, чувствуя, как он поддается. Я глянула через плечо на Стигиуса, увлеченно роющегося в комодах. Мой взгляд скользнул по его гриве, необычным крыльям и хвосту. Не знаю, было ли это особенностью летунов, но что-то в его фигуре определенно заставляло мои глаза блуждать от его метки в виде черного готического щита на крупе до его ног сзади и спереди.

Смогла бы я это сделать? Должна была?

Я застонала, прижавшись лицом к постели. Я никак не могла выбрать. Полно причин делать, и не меньше — не делать. Я не хотела быть тем, во что меня превратили те жеребцы на лодке. Совершенно не хотела. Не хотела остаться жертвой. А еще я очень не хотела слетать с катушек каждый раз, когда какой-нибудь случайный жеребец коснется моей задницы. Если я и собираюсь втоптать в грязь жеребца, как тогда Кэндлвика, то хотелось бы, чтобы это было моим желанием, а не реакцией. Но я до смерти боялась, что если попытаюсь, то убью очередного пони, не заслуживающего смерти от моих копыт.

Он с головой залез в один из комодов Флаттершай, то есть я предположила, что они принадлежали Флаттершай по бабочкам, вырезанным на дереве. Я улыбнулась, наблюдая за ним через плечо… затем стянула седельные сумки, положив их на пол, куда моментом позже отправилась и моя боевая броня. Прошу, Луна и Селестия, прошу, пусть все пройдет нормально.

— Эй… — прохрипела я, затем прокашлялась и снова улыбнулась. — Эй, Стигиус…

Он вытащил голову из комода, держа во рту сверкающий золотом шар памяти. Он глядел на меня, растянувшуюся на половине кровати, его взгляд был прикован к моему крупу. Затем я слегка махнула хвостом, глядя, как его глаза мгновенно округлились. Я махнула еще раз, и шар памяти выпал у него изо рта и покатился по полу. Я подняла его и отлевитировала к тумбочке. Он медленно приблизился, выглядя разрывающимся от желания и беспокойства.

Он опустил рот к дощечке и быстренько накарябал, не отводя глаз от моего раскачивающегося хвоста.

«Уверена?»

— Ага. Полностью. Ты же не передумал? — спросила я, отчасти желая этого. Но он сглотнул и кивнул. Я закрыла глаза и свесила голову.

— Ты же знаешь, что произошло со мной… поэтому, если я попрошу прекратить… пожалуйста прекрати. Хорошо? Ради нас же обоих.

Он приблизился, пока не оказался прямо позади меня, затем написал что-то еще и дико покраснел.

«Девственник» — гласила надпись, он застенчиво улыбнулся.

— Что ж… можешь начать с ласок, — тихо пробормотала я, закрывая глаза. Не убивай его… не убивай. Я сама хотела этого. Действительно хотела.

Затем я ощутила его губы на своей метке. Его мордочку, трущуюся о мою шкурку. И никогда еще я не была так благодарна за наличие кожи. Я ощутила, как тело дергается в ответ, и улыбнулась тому, что страх от реакции не захлестывает меня. Я чувствовала его теплое дыхание, копыта, нежно касающиеся моего тела. Он не спешил, а я не подгоняла. Мне тоже нужно было время. Вот он двинулся дальше, осмелившись переместиться под мой хвост.

Это было довольно интересное касание, ничего схожего с Глори. Она была мягкой, знала, где гладить, а чего стоит избегать. А он был жестче и тяжелее её. Его губы более нерешительные, а рот сильнее. Мои разум делили всего две мысли: «О да», которую я выразила стоном удовольствия, и «Не убивай его». Я контролировала себя… и с каждой минутой я чувствовала себя все лучше и лучше, пока он помогал мне ощущать себя кобылкой… обычной пони. Будь я проклята, если сейчас я не понимала Деуса. Когда ты наполовину машина, тебе обязательно нужно что-то, да что угодно, чтобы напомнить, что ты не только из металла, но также из плоти и крови.

Очень из плоти. Очень из крови.

А когда он вошел в меня, я изо всех сил старалась держать себя в копытах. Мои ноги помнили гвозди, а мои гениталии и горло жгло воспоминаниями боли и унижения. Но сейчас было по-другому. Он не был ими. Я была в безопасности. Я контролировала себя. И хоть часть меня каждую секунду вопила, чтобы я расправилась с ним, прежде чем он начнет вредить мне, рвать, резать и убивать… я подавила её. Я отказывалась позволить этим чувствам овладеть мной, пока он лежал сверху, двигаясь внутри меня. Он выдохнул, увеличивая скорость, я напряглась. Он замедлился, и я расслабилась.

В скором времени он издал последовательность писков, и я ощутила горячую влагу внутри меня. Конечно же, я была далека от оргазма, но дело было не в этом. А в том, что я смогла преодолеть то, что со мной случилось. И пока он кончал, меня пронзило отчаянное желание оторвать вторгающийся орган. Затем его губы оказались на моем ухе и шее, и желание мгновенно пропало. Меня жестоко изнасиловали, но ни один из них не выказывал малейшей привязанности.