Второй шанс. Счастливчик

– Убийца опытный, хорошо тренированный профессионал. Крови не боится, убивал не раз. Возможно, был одет в форму офицера, – я осмотрел руки погибшего солдата, никаких порезов или ушибов.

– Слышь, ты чего там, рядом стоял, что ли? – спросил врач, находящийся рядом с нами.

– Удар поставлен, доведен до автоматизма. Края у раны не рваные, нож вошел точно в артерию, боец даже дернуться не успел.

– С чего ты взял, что тот в форме, да еще в офицерской? – удивленно спросил опер.

– А перед кем солдат вытянется по стойке смирно? Это по удару понятно, что боец не двигался и не защищался.

– А это-то откуда? – еще больше раскрыл глаза мент. Я быстро выхватил нож из ножен в рукаве и приставил его к шее майора, тот инстинктивно вскинул руки, пытаясь закрыться, и порезался, конечно.

– Теперь понятно? – убирая нож, спросил я. – Доктор, перевяжите человека, порезался слегка.

– Твою мать, Новиков, ну ты и резкий, – выругался только сейчас опер. – То есть солдат не ждал удара, поэтому так и получилось. Сзади подойти настолько тихо, чтобы часовой не услышал, было бы невозможно.

– Я знавал одного такого спеца, в прошлом году. Спеца именно по бою на ножах. Я не последний человек в этом искусстве, но тот…

– Ты думаешь, это именно тот, кого ты знал? – поморщившись, врач как раз чем-то порез на руке присыпал, произнес майор задумчиво.

– Да почти уверен, ты заметил, куда я тебе нож приставил?

– Так вот сюда, – майор указал на свою шею слева.

– На парня посмотри, – указал я. И врач и майор наклонились над телом убитого.

– А, черт! Так этот урод – левша!

– Именно, майор. Именно так. Можно, конечно, нанести удар обратным хватом и с другой стороны, но вот такого четкого – никогда.

– Так кто же это тогда? – с интересом спросил опер.

– Ты пока думай о другом, что они брать будут. Кого-то убить четыре автомата ни к чему, грабить будут. Опять банк или еще что-то такое, где может пригодиться плотный автоматический огонь. А я по своим каналам попробую что-нибудь разузнать об этом мастере ножа.

– Понял, мы уже усилили наряды в некоторых отделениях сберкасс, но людей не хватает…

– …катастрофически! – закончил за майора я. Тот в ответ только кивнул устало.

Приехали в морг мы на машине оперативников, поэтому попросил отвезти меня в Большой дом. На Литейном достаточно быстро смог найти Истомина, тот, в отличие от меня, работал с бумажками.

– Значит, почти уверен? – выслушав меня, спросил Петрович.

– Ага, – задумчиво произнес я.

– Позвоню сейчас в Москву, Паше. – Петрович ушел звонить, а я все сидел и думал, что же они такое замутить хотят?

Через полчаса вернулся Истомин и положил передо мной лист бумаги.

– Читай!

Пробежав написанное, я почесал затылок.

– И как это называть? А если он уже завербованный, а?

– Вряд ли. Был нормальный офицер, кто знал, что он трус?

– Он не трус, там что-то было, что вынудило его сдаться.

Тот, кто меня интересовал, был капитаном Красной Армии. Был. Группа, что обучалась здесь в Питере, уходила в рейд в Чехословакию, задание выполнила, но вот на возвращении была почти уничтожена. Часть парней полегло, а вот двое сдались в плен. Не попали туда ранеными или без сознания, а именно сдались. При продвижении наших войск глубже на территорию агрессора был освобожден из концлагеря. При проверке вскрылся факт перехода на сторону противника. Это стало известно, когда нашлись свидетели, как и где, история темная, не об этом сейчас речь. Так вот, этому капитану присудили штрафбат, но он отказался. Как можно отказаться от штрафбата? Да легко, встав в строй, сдернул с позиций в первую же ночь. И пропал. Больше о нем ничего не известно, последнее место его службы, штрафной батальон дислоцировался тогда в Прибалтике. Капитан Лебедев был мастер боя на ножах, в придачу являясь левшой, имел некоторое преимущество во время рукопашной. Не то чтобы левша как-то превосходит физически обычного человека с рабочей правой рукой, но в драке, а особенно в фехтовании, правша испытывает неудобство. Почему, не знаю, но сам замечал, он и меня на тренировке пару раз ловил именно за счет того, что мне было неудобно с ним фехтовать. После этого, кстати, я и начал обучаться обоюдной работе рук с ножом. Теперь мне без разницы, в какой руке нож у противника.

– Серега, ограбление инкассаторов. Три трупа, последний четвертый, тоже не жилец, похоже, наши «клиенты» на дело вышли. Утром, свидетелей мало, – майор, размахивая руками, рассказывал о происшествии.

– Банальный разбой, что-то тут не так, – задумчиво произнес я.

– Хрена себе банальный. Можно сказать, четыре трупа. Украли кучу денег, теперь, если не дураки, хрен мы их найдем, затихарятся.

– Автоматы?

– Да, инкассаторы из своих наганов даже выстрелить не успели, там, как на фронте было. Очевидцы рассказывают, что нападавшие были в военной форме, все с ППШ. Вроде четверо.

– А на складе их двое было, значит, нашли подельников?

– Я тебе не успел вчера рассказать, некогда было к тебе ехать. Сутки назад, ночью, сбежали два особо опасных рецидивиста.

– Откуда сбежали? – навострил я уши.