Второй синдром Геракла

– Почаще бы так, гуртом и батьку бить сподручнее, – вставляю свой пятачок.

– Экак заговорил, нахватался то где! – негодует бабушка.

– От Женькиных друганов чего не услышишь.

– Так они и матерятся уже во всю, – строжеет бабушка.

– Это я на мамке проверил, если не то слово скажу она поругает чуть, так не сильно. Понимает, что я всякого нахватаюсь. Учит меня.

– Ну а как мать она или кто, как ты думаешь, внучек?

– Мать и ты материна мать и Валька, и Женя, и папка, все учите, не по книжкам же мне, читать, когда ещё выучусь?

– А отцова мать? – гнет бровь бабушка.

– Ну она наставляет, поэтому больше проверять приходится.

– Ишь разборчивый.

– Ба, а ничего что мне два вчера стукнуло, а ты как с папкой беседуешь?

– Кто как заслуживает, такой и разговор, нешто я не понимаю или совсем уж за старую держишь?

– Ну ты что, баб, а Женя?

– Тут малость по-другому, сын всё-таки. Где пристрожу, где и надавлю, в воспитательных целях. Кодла у них шебутная, как бы куда не влезли и наш за компанию.

– Да не должен, ба, не дурак ведь, малость наособицу уже и цель есть.

– Это да, учиться бы пошел, вздыхает бабНастя, мало уже восьмилетки.

– Не хочет дальше учиться, зарабатывать хочет, самостоятельности. Может зря ты его строжишь, ба?

– Кабы знать. Он хоть и второй, а сын то единственный. Да и безотцовщина к тому же. Был бы Славка постарше глядишь был бы пример. Хотя какой там пример, одно расстройство, а не зять.

– Дак надо исправлять пока есть возможность, вздыхаю я надеюсь, что есть.

– Упёртый твой папашка. Даже мать не слушает.

– Может в том и дело, она с мальства норовит его в своей воле держать, перегибает? Мадама она у нас уж больно волевая, а он противоречить не может, потому и выпивает, – двигаю следующий аргумент.

– Занять его надо, учится пусть, как бы не бросил, – нагнетает бабушка.

– Я ему брошу, спать не буду, убедю. Или убежу, ба как правильно?

– Ладно, не майся, в школе все разъяснят, успеешь, внучок.

– Это еще пятилетку ждать. А говорить сейчас надо.

– А не рано? Учёные беседы заводить? Не мал золотничок?

– Да уж куда ждать? Сама видишь мамку на другую работу переводить надо, а папку с Женькой учить? А там и Валька подрастет и мне в школу лучше подготовленным идти.

– Эка разложил, распланировал, хоть сейчас в горсовет, – треплет бабушка меня по макушке.

– Так время не ждёт. Ба, посмотри в телевизор. Как всё меняется, сколько всего напридумывали, настроили. Так и вовсе побоку пролететь можно.

– Тебе-то куда торопиться?

– Мне то можно и погодить, а вот папке с Женей уже никак нельзя. Да и мамке бы поучится надо бы, пока молодая.

– Так пошто бабе ученость? Я так вот обошлась.

– Время другое, раньше то все не так было, да и не дело с цементом и красками и тяжело, и вредно это.

– Ишь, забота, меня уже обнимают и целуют.

Аж на слезу прошибло, это сколько лет прошло и снова. А и хорошо, что снова и все живы и всё хорошо.

1965 Зима

Зима, сугробы пушистые, выше меня. Мы уже не в бараке живем, в одном коридоре, но опричь от бабушек, а в «отдельной» квартире. Домик разделен пополам и еще пополам. Но это я уже потом узнал на следующее лето, а зимой в сугробах мне еще не видать и окна все Мороз раскрасил уже давно. Праздники прошли, посты закончились. «Мороз и солнце» – куда уж ярче высказать.