Второй сон

Закончив срисовывать карту, на которой был изображен путь из деревни к холмам, Фэйрфакс услышал, что наверху кто-то ходит. У него не было никакого желания сталкиваться с миссис Бадд и объяснять ей, что он тут делает. Да и все равно, самое полезное, что он мог сделать, — это набраться сил перед завтрашним днем. Но, вернувшись в постель, он обнаружил, что пребывает в том раздражающем состоянии, когда ты слишком устал, чтобы продуктивно мыслить, но при этом слишком возбужден, чтобы спать — и промаялся остаток ночи, крутясь и ворочаясь с боку на бок под одеялом, пока в деревне не заголосил петух. Вскоре после этого, без малого в шесть часов, забрезжил сероватый рассвет. Фэйрфакс отдернул занавески и устремил взгляд на картину за окном, черно-белую, как одна из гравюр мистера Куика. Похоже, никто еще не встал.

Он ополоснул лицо водой, чтобы взбодриться. В комоде нашелся старый широкий кожаный ремень, которым он подпоясался и подоткнул свою сутану так, чтобы та не мешала ходить. Потом спустился по лестнице, держа башмаки в руках, чтобы не шуметь. В последнюю минуту он вспомнил про подзорную трубу, которую видел в кабинете, затем написал Агнес записку и оставил ее на кухонном столе, объяснив, что отправляется на долгую прогулку и вернется не ранее чем через несколько часов, так что пусть она не волнуется — и кстати, он прихватил с собой хлеба и сыра на тот случай, если проголодается. Он завернул провиант в тряпицу и привязал узелок к поясу, после чего натянул башмаки, взял стоявшую у задней двери ореховую трость и вышел через парадный вход.

Было свежо, деревня только начинала пробуждаться. Он дружески кивнул пастуху и молочнице, проходя мимо них, но пригнул голову, чтобы избежать разговора. Наконец он перешел через мост. Домишки остались позади. Над полями неподалеку от Свинарен висела коричневая пелена дыма. Двери кузни у перекрестка были раскрыты, но огонь в горне не горел, и Фэйрфакс с облегчением отметил, что ни Ганна, ни его подмастерья нигде не видно.

Едва он ступил на дорожку, ведущую к Дарстон-Корту, как из-за деревьев показалось солнце. Дойдя до воротных столбов, охраняемых диковинными фигурами из расплавленного камня, он замедлил шаг. Его так и подмывало заглянуть к Саре Дарстон. Но было слишком рано, к тому же после вчерашних событий он не знал, что ей сказать. Он зашагал вверх по склону.

Дорожка становилась все круче и у́же. Кусты, с обеих сторон подступавшие к ней, превратились в деревья, и вскоре Фэйрфакс уже взбирался по лесистому склону, где пролегала тропка. Журчание ручья напомнило о том, что ему хочется пить. Он с грехом пополам спустился по берегу, зачерпнул холодной воды, утолил жажду, потом присел на мшистое бревно и позавтракал хлебом и сыром. Повсюду вокруг пестрели полевые цветы — ветреницы, колокольчики, ирисы. Над ними порхало немыслимое множество бабочек — адмиралов и голубянок, и каких-то еще, фиолетовых и лимонных — Фэйрфакс не знал, как они называются.

Это буйство природы и приятное ощущение сытости придали ему уверенности, которой, по правде говоря, поначалу недоставало, несмотря на все его решительные действия. Если верить карте, дорожка тянулась еще с полмили, после чего плавно сворачивала к западу и упиралась в башню. Возможно, двадцать лет назад — или когда там Шедуэлл с Куиком посещали здешние края, — так и было, но теперь все изменилось. Природа взяла свое. Оставалось лишь продолжать восхождение. Рано или поздно он обязательно доберется до вершины, рассудил Фэйрфакс, и дальше можно будет идти по гребню.

Он снова двинулся в путь. Лесное безмолвие нарушал щебет волнистых попугайчиков; в болотистой земле звенели родники. Фэйрфаксу то и дело приходилось перепрыгивать через неглубокие ручейки. Подол его сутаны намок и отяжелел. Он начал потеть. Когда он оглядывался назад, то с трудом мог разглядеть тропку, которая вилась между деревьями. Заблудиться тут было проще простого. Ему представилось, как немногим более недели назад отец Лэйси шагал той же дорогой, худой и высокий, не подозревая о том, какая судьба его ждет. В такой глуши картина эта была неприятной. Он попытался выбросить ее из головы.

Наконец он выбрался на поляну, с которой открывался вид на близлежащие холмы. На косогоре у лесной опушки паслись овцы. Он вытащил подзорную трубу, раздвинул ее и направил на кромку леса. Его взгляд немедленно привлекло какое-то движение — судя по всему, это был человек, возможно, пастух. Фэйрфакс почти сразу же потерял его из виду. Он слегка подрегулировал фокус, направил трубу чуть правее и заметил среди деревьев проблеск чего-то серовато-белого, неподвижного, слишком большого, чтобы быть человеком. Башня? Он опустил подзорную трубу, протер глаз и снова приник к окуляру. Это определенно было какое-то сооружение. Он сложил трубу и продолжил восхождение, прибавив шагу: ему не терпелось поскорее добраться до места.