Второй центроид

Стало только хуже. Зачем чертов негодяй упомянул про грибы? Казалось, каждый из этих сморчков встрепенулся, напрягая все силы, чтобы расслышать предстоящий разговор в деталях. У Авгия промелькнула мысль поговорить на улице, но он быстро понял: это будет глупо, да и подслушивать здесь могут только бессловесные грибы, а там – люди. Авгий выпил перцовку залпом, никак не координируясь с барменом и даже не глядя на него, и начал говорить.

– А знаешь ли, что ты нарушил закон, налив мне рюмочку… Мне ведь пятнадцать!

– Да ну, как это?! Дай посмотрю!

– Вот, смотри на здоровье…

Авгий протянул бармену паспорт-брелок, а сам пристально уставился на него, чтобы отловить реакцию. Брелок коснулся терминала, и на экране высветилось заветное число «пятнадцать». Алик ничего не говорил, а только смотрел на экран, слегка прищурившись, будто это помогло бы развеять недоразумение. Молчание затянулось – казалось, плотная атмосфера бара стала сгущаться вокруг стойки, чтобы взять людей в кокон и не отпускать их, доколе оно не нарушится. Авгию пришлось заговорить первому.

– Ну что скажешь? Как мне теперь быть?

– Трудный вопрос, – задумчиво пробормотал растерянный Алик, теребя волоски на бороде. – Даже в каком-то роде философский…

– Нет, ну ты скажи, что бы ты сделал на моем месте? – взволнованно продолжал Авгий. – Вернуться в паспортный стол я не могу: с кем я там буду говорить? Работы у меня больше нет, я же теперь ребенок! Неужели я должен идти в школу?

– Да, ты прав. Документы, как известно, выдает рука бюрократа. А с ней никак не поговоришь – это же рука! Такое решительно невозможно устроить. Слышал я, что кто-то добивался аудиенции в паспортном столе, но ничем эта смелость не увенчалась. Он не получил никакого ответа, даже предварительного.

– Кто это был? Ты его знаешь? – судорожно спросил Авгий, хватая бармена за руку. Он пытался найти хоть малейшую зацепку.

– Знал раньше. А сейчас, можно сказать, не знаю: он сильно изменился. Тебе лучше не ходить к нему, и тем более не расспрашивать про это дело.

– Ты что? Как же? Нет, ты мне скажешь, кто это! – Авгий перешел на крик. – Мне необходимо знать! Слышишь?!

Наступила поганенькая тишина. Авгий умолк, испугавшись самого себя: он никогда не кричал на друзей, и теперешняя его выходка, возможно, свидетельствовала о том, что и он уже начал меняться, как тот человек, добивавшийся аудиенции. Алик тоже не говорил ни слова: ему не хотелось сообщать имя, ведь он знал, что ни к чему кроме разочарования это не приведет. Тем не менее, ловкие руки достали откуда-то из-под стойки листочек и карандаш. Через минуту у Авгия в кармане уже лежала бумажка с именем и адресом.

6. Старая школа. Голубятня

По пути Авгий проходил неподалеку от старой школы, в которой раньше учился. Проигнорировать не получилось. Ноги сами потащили Авгия прямиком к зданию, а потом зачем-то решили обойти его вокруг. Каждое окно и каждый выступ стены проникали в память, чтобы вытащить оттуда частички прошлого – разрозненные по времени, но неразрывно склеенные в голове.

Вот он играет на небольшой футбольной площадке, оборудованной двумя маленькими, детскими воротами. Как всегда, в полузащите. Делая разрезающий пас, он сразу отходит назад, координируясь с линией обороны в попытке предотвратить контратаку, которая может начаться в любую секунду, если кто-то из игроков команды вдруг потеряет мяч. Ему нравилось быть в центре поля и следить за постоянными перемещениями соперников и партнеров. Время близилось к вечеру, и на площадке уже никого не было, да и в окнах школы горело только два редких огонька.

Память перенесла его в кабинет истории, занятия по которой всегда проходили поздно, потому что учительница, Арина Амвросиевна, была неисправимой совой. Во время урока дети часто глядели в окно, думая о том, что они будут делать после школы. А учительница изредка отрывала особо засмотревшегося ребенка, задавая простенький вопрос. И почему-то всегда случалось так, что именно он не знал ответа, хотя почти весь класс истово тянул руки. Но Арина Амвросиевна не ставила двойки. Она терпеливо отвечала на вопрос сама, слегка покачивая головой, словно поддакивая себе, а потом просила провинившегося повторить ответ вслух, перед всеми. Так материал усваивался лучше.

Половина здания осталась позади. За поворотом взгляду Авгия открылась высокая, старая рябина. Точка притяжения. Бастион, оружейный склад и маяк. Чем только не было это скучное одинокое дерево с полуоблезлыми ветвями в былые годы! Теперь же оно смотрелось куда прозаичнее. Ягоды в дефицитном количестве стыдливо прятались в глубине ветвей. Толстый шершавый ствол, слегка кривоватый, как ятаган, быстро делился на много маленьких отростков и как бы растворялся в воздухе, что совсем не походило ни на бастион, ни на маяк.