Второй урок. Сидерис (СИ)

— Вместе или разделимся? — спросил Кир, понимая, что разумнее будет осмотреть все комнаты вместе. Но он не хотел тащить за собой Азула, прекрасно осознавая, как хрупко их вынужденное перемирие. И несмотря на то, что они братья по несчастью, их разделяла слишком долгая история, чтобы Кир позволил себе хоть раз обмануться и расслабиться в его присутствии, пусть даже ненависть и злость давно оставили его самого. То ли после аварии ему некогда было купаться в собственной ярости и он отпустил все другие чувства кроме болезненной необходимости оказаться рядом с Санарой, то ли он поверил Азулу, когда тот, свисая над сжигающим адом, говорил о своей непричастности к нападению — слишком много случилось за такое короткое время. И хотя разум Кира анализировал, сортировал и выводил заключения по поводу всех событий и дальнейших шагов, та его часть, что сопровождалась эмоциональной бурей, медленно вводящей фризийца в транс полной самоотдачи механическим действиям, строго направленным на достижение конкретного результата, пребывала в недвижимом хаосе и неопределенности.

Теперь, когда ужас навечно остаться где-то среди бесконечности стоял за углом, готовясь в любой момент появиться на сцене, Кир больше не был уверен в том, что именно он испытывает к Азулу, и часто ему казалось, что у имрахца такой же растерянный взгляд, когда он исподтишка косится на Кира, думая, что тот не замечает.

— Раздельно, — после долгой паузы протянул Азул и отвернулся. Что ж, это был его выбор, с которым Кир ничего не мог поделать, да и не был уверен, что стоило.

Повернувшись к противоположным дверям, ребята одновременно нажали кнопки.

Кир оказался в просторной комнате, где тут же, моргая, зажглись и загудели люминесцентные лампы, выдавая загруженность кубрика.

От разнообразия форм разбегались глаза, и Киру пришлось на мгновенье прикрыть веки и сфокусироваться на рекогносцировке объекта.

Металлические стойки, похожие на те, что и в отсеке Кира, беспорядочно заставленные стеклянными контейнерами. Кир шагнул ближе и присмотрелся. В контейнерах были органы — маленькие, скорченные, они плавали в грязно-желтом растворе, похожем на желе. Рядом неаккуратными стопками возвышались кипы бумаг, перехваченные полупрозрачными обложками. Зацепив пальцем верхнюю страничку, Кир прочел: «Дублирование клеточных систем».

Пробежав глазами первый абзац, он понял, что здесь занимались чем-то вроде клонирования, поскольку все выкладки были посвящены воспроизводству набора специфических клеток — печени, почек, сердца, кишок и еще кучи названий различных анатомических единиц.

За спиной что-то булькнуло, Кир резко обернулся вставая в боевую стойку — и тут же скорчился от отвращения.

Перед ним, в том же медицинском растворе, что и органы на столе, висела нижняя половина тела мужчины, скукожившаяся, сплошь увитая трубками и утыканная иглами. Припаянная сверху крышка горела красно-зелеными огоньками, отображая состояние уродливого экспоната, неумело демонстрировавшего скрюченные пальцы и сведенные под неестественным углом нижние конечности.

Рядом на металлической стойке все так же небрежно были разбросаны сероватые листы, гласившие: «Функциональная адекватность восемнадцатой системы».

Кир взял распадающуюся книжицу в руки, нашел последнюю страницу. «Зарегистрированный образец не демонстрирует отклонений от нормы и является точным воспроизведением исходного. Модульные компоненты, принадлежащие к различным сериям, не влияют на общую работу системы, позволяя в дальнейшем комбинировать продукты любых серий.»

Далее перечислялись органы в алфавитном порядке с трехзначными номерами. Просмотрев цифры, Кир обнаружил что наименьшей является двести шестьдесят один, а наибольшей — пятьсот семьдесят два. Оценив некоторые другие выкладки и описания, он сделал вывод, что исследования вполне успешны, никаких упоминаний о сложностях, проблемах или неудачах не было вовсе, что позволяло предположить, что стадия довольно продвинутая. Успех таких проектов мог спасти и продлить сотни тысяч жизней — но тогда указанные цифры смехотворно малы, ни о какой массовой трансплантации не могло быть и речи, да и тот медблок, где они находились в первые дни, не подразумевал сложных хирургических вмешательств.

Вернув папку на место, не забыв поправить её, словно ни один любопытный взгляд не совался сюда в отсутствии хозяина, Кир подошел ближе, пытаясь представить суть наблюдения. Нога за стеклом трепыхнулась, и Кир тут же дернулся назад, задышав глубже и стараясь успокоить сердцебиение. Заставив себя оторвать глаза от мерзкой тушки, он еще раз огляделся, быстро сканируя не представляющие интереса предметы, и поспешил на выход.

В крошечном тамбуре опирался на стену зеленоватый Азул.

— Что там? — дернул подбородком Кир в сторону второй двери, глубоко дыша и отгоняя навязчивые образы странной лаборатории.

— Демонстрация попыток пришить дополнительные конечности, — гримаса отвращения исказила аристократические черты имрахца, — почти отсутствуют животные подопытные, все больше люди. Зачем им это?