Второй Великий Катаклизм

Рыцари едва достигали его выгнутых назад коленей. Вместо ступней козлиные копыта, ноги поросли густой шерстью. И это единственное не защищенное сталью место. Выше — только она, старая добрая сталь, покрытая глубокими следами многочисленных сражений. Шлем похож на гигантское ведро, в смотровых щелях плещется густая чернота, ниже дыра крупнее, не скрывающая яростного оскала. Свисающие с покатых плеч ручищи сами по себе оружие, но в левой руке великана щит покрытый изогнутыми лезвиями, правая пока свободна, но на поясе висит меч без ножен.

Поведя под стон металла плечами, великан схватился за меч и шагнул вперед. Повторившийся яростный рев возвестил о начале битвы.

— Вместе? — с ленивой безразличностью поинтересовался красный рыцарь.

— Вместе — столь же лениво отозвался синий рыцарь.

Взревевшая толпа торопливо рассаживалась. Зрелище продолжалось. Но поединок двух воинов обещал превратиться в нечто более грандиозное — в великую битву героев здешних, против героя чужеземного. И битва не заставила себя ждать. С лязгом столкнулись щиты. Со звоном встретились мечи. Битва началась…

* * *

Чернота быстро теряла свою непроглядность.

Ночь сменилась знакомой серостью рассвета. Серостью, что осточертела за последние часы.

Тягучая неподвижность сменилась все ускоряющимся падением.

Через пару секунд я понял, что мне и моим друзьям суждено изобразить собой потолочную капель — я оказался внутри огромной и медленно тянущейся вниз капли серого студня. Капля чуть вспухла, ее основание истончилось, и я полетел вниз. Росгард дождиком пролился…

— Поберегись! — замычал я.

Шлеп.

— О–о–о… — простонал я, лежа плашмя в высыхающей на глазах луже студня.

— Как вы, боссу? — участливо спросила Лампа, стряхивая с плаща снег.

Нет. Не снег. Она стряхивала с дырявого как сито плаща высохшую соль.

— Неплохо шмякнулись — со странноватой светлой радостью и добродушием заявил Бом — Как ты, босс? Как на вкус жизнь полевая? Не отвык ведь еще?

— Как на вкус? Солено — скривился я, поднимаясь из исчезающей лужи.

Сплюнул. Глянул вокруг. Стены из кристаллизованной соли окружали нас с трех сторон. Почти кольцо, разомкнутое в одном месте.

— Солено — повторил я, стряхивая с лица соль и с надеждой смотря на узкий проход ведущий в неизвестность.

— Соли все больше — поддержал Храбр, отрывая от стены розоватый здоровущий кристалл соли и пряча ее в инвентарь — И соль здесь, кстати говоря, очень разная. Вот этот кристалл, что я сейчас оторвал, отлично подойдет для пары алхимических рецептов. И моей старой доброй знакомой тетушке Глафире сгодится для засолки помидорчиков и огурчиков. Порадую ее.

— Тетушке Глафире — пробормотал я, приступая к отбиванию наростов соли с сапог.

Соль успешно отошла. Вместе с сапогами. Пошевелив пальцами босых ног, я со вздохом вытащил из рюкзака новую пару. Твою так… эти оказались лиловыми и последними. Прекрасно просто! Весело идем, весело шагаем в лиловых кирзачах. И куда идем по–прежнему неизвестно.

— Лиловый вам к лицу, боссу — лицемерно улыбнулась Лампа.

Скорчив ей в ответ гримасу, я глянул на Дока. Тот стыдливо спрятал за солевой валун ноги в новехоньких черных ботинках и замотал головой:

— В лиловых не пойду. Нам в лиловых запрещено. Мы ведь клятву Гиппократа давали. А там черным по белому прямо…

— Я лиловый органически не переношу — прижав руки к сердцу, признался Храбр, имеющий смелость не скрывать серых коротких сапог.

— Да понял, понял, что никто сапогами со мной меняться не станет — рыкнул я — Переоделись? Отряхнулись? У всех все хорошо?

— Все в порядке, Росгард Славный — неожиданно бодро улыбнулась госпожа Мизрелл — Ух! Прямо как в старые добрые времена! Как вспомню как мы всей семьей убегали от преследующего нас островного голема именуемого тамошними туземцами Идолом Глобла! Прыжок! И мы падаем прямо в гейзер! Что с яростью выплевывает нас и мы пролетаем между ручищами голема и шмякаемся в пасть зевнувшего пальмового гиппоса, чистящего зубы обломком гнилой мачты! Эх!

— Эх… — потрясенно выдавил я.

— Было времечко — с ностальгией вздохнула еще раз Мистри, и, поправив свои поразительные очки, спросила — Идем дальше?

— О да — кивнул я и глянул на Бома.

Тот понятливо кивнул, ткнул ученика в плечо и они, тяжело, как и полагается настоящим танкам, повернулись к узкому темному проходу. Мы заняли свои позиции. Я стыдливо приткнулся в самом тылу, встав чуть в стороне. Док и тот был впереди меня, бормоча какую–то мантру, из которой до меня долетали странные и немного жутковатые слова:

— Лечим, лечим и залечим, вы помрете не от ран, вы помрете не больными, вы помрете не хилыми, а от старости загнетесь, а я тихо засмеюсь, засмеюсь, засмеюсь…

Трижды поплевав через левое плечо — вот и станешь тут суеверным — я топнул ногой в чертовых лиловых сапогах и велел:

— Двинулись.