Второй выстрел

— И мы тоже, — вставил Брэдли. — Первый выстрел был довольно громким, а второй прозвучал глуше. Но, в конце концов, там и должно было быть два выстрела: первый — ваш, Хилльярд, когда вы стреляли в воздух, а второй тот, который убил Скотт-Дейвиса.

— Да, разумеется, — согласился Джон. — Как глупо с моей стороны. — Тем не менее, он по-прежнему выглядел озадаченным.

Некоторое время все молча размышляли над дилеммой двух выстрелов.

— Я полагаю, полиция хорошо понимает, что произошло на самом деле?возобновил разговор де Равель. — Я имею в виду, что Эрик, вероятно, поднял ружье, взял его с собой, потом зарядил и…

— Нет, — прервал его Джон. — Здесь есть одна любопытная деталь. Это было совсем другое ружье. То, первое, так и лежало там, где мы его оставили.

— Другое ружье? — удивленно повторил я.

— Да. Кстати, это абсолютно исключает версию об ошибке, потому что мы осмотрели то ружье, из которого вы стреляли, Сирил, и ваш патрон был, безусловно, холостым. Дуло выглядит совершено по-разному после обычного и холостого выстрелов, тут ошибиться невозможно.

Я с облегчением вздохнул.

— Откуда же тогда взялось второе ружье, Джон? — спросила Этель. — Кто мог его туда принести?

— Именно это, — мрачно сказал Джон, — и захочет выяснить полиция.

Опять повисло короткое молчание.

— А как насчет отпечатков пальцев? — спросил Брэдли.

— Сержант бегло осмотрел ружье прямо на месте. Он не мог сразу дать определенного ответа, но, как кажется, все отпечатки были оставлены одними и теми же руками. Кроме того, он почти уверен. — добавил Джон голосом, в котором начисто отсутствовали всякие эмоции, — что эти руки принадлежали самому Скотт-Дейвису.

Дальнейших объяснений не требовалось: все и так понимали, что это очередной тупик. По сути дела, мы тоже предусмотрели подобный ход с собственном спектакле.

Вернулся профессор Джонсон и объявил, что инспектор желает теперь побеседовать с мистером Брэдли.

— Так я и думал, — удовлетворенно пробормотал Брэдли, выходя из комнаты.

Всем хотелось скорее расспросить профессора, и, пока он отвечал на вопросы, Аморель все сильнее сжимала мою руку. Практически, все это время бедная девочка так и не отпускала ее, разве что для того, чтобы взять чашку чаю. Кроме того, она не проронила ни слова, если не считать машинальных ответов на сочувственные вопросы Этель. Ее столь искренние переживания по поводу смерти Эрика немало удивили меня. Возможно ли, что жестокие слова, которые она бросала утром, были всего лишь обычной женской истерикой, а на самом деле она и в мыслях не держала ничего подобного — и вот теперь, когда ее пожелания внезапно исполнились, ее переполняло горькое раскаяние? И все же я не мог поверить, что она была действительно привязана к своему кузену. Это противоречило и тому, что молва говорила об их отношениях, и всему ее собственному поведению. Хотя, естественно, любая девушка на ее месте была бы потрясена, внезапно потеряв близкого человека, который был товарищем ее детских игр. Несомненно, дело было именно в этом, и скоро она справится с собой.

Я слегка пожал ее руку, и она вознаградила меня такой благодарной, почти застенчивой улыбкой, что я ощутил настоящий прилив нежности. Все это было абсолютно не похоже на ту Аморель, которую (как мне казалось) я знал.

Профессор Джонсон немногое смог нам рассказать. Все вопросы, которые ему задавали, можно было предвидеть заранее. Из его ответов я заключил, что инспектор пока что не высказывал никаких сомнений в случайном характере происшедшего. Оставалось только надеяться, что это так и есть. Мне вовсе не хотелось оказаться замешанным в судебное расследование убийства.

Предсказание Брэдли оказалось на удивление верным. После него вызвали миссис Фицвильям. Она оставалась в кабинете значительно дольше, и когда вышла, то рассказала, что ее в основном спрашивали о двух выстрелах. Неудивительно, ведь мы с ней в тот момент находились ближе всех к месту гибели Эрика.

Затем, однако, пригласили не меня, а Аморель. Уходя, она буквально тряслась от страха; трудно выразить словами, как сильно я беспокоился о ней. В самом деле, она выглядела настолько расстроенной, что Этель безапелляционно настояла на том, чтобы проводить ее до кабинета и оставаться при ней в течение всего собеседования, которое инспектор весьма тактично постарался сделать как можно короче.

Трое наших гостей уже готовились к отъезду. Так как они оставили свои адреса и в случае необходимости с ними можно было быстро связаться, инспектор больше не нуждался в их присутствии. Джон вывел машину, чтобы отвезти их на станцию, и, я думаю, вряд ли кто-то из них сожалел об отъезде.

После Аморель вызвали де Равеля, затем его жену, а моя очередь все не подходила. Наконец пригласили и меня последним из всех присутствующих. Эльза, конечно, была еще не в том состоянии, чтобы с ней можно было беседовать.

Инспектор Хэнкок на первый взгляд производил впечатление неглупого и способного офицера. Забегая вперед, скажу, что это впечатление оказалось на редкость обманчивым.