Второй взгляд

Все, что доносилось до слуха Росса, – сонаты сверчков и любовные серенады лягушек. Звезды светили так ярко, что казалось, они жалят шею, а свет луны давит на затылок. Росс понятия не имел, сколько времени он провел в ожидании, когда поблизости от дома раздались шаги. С бешено бьющимся сердцем он взглянул на тепловизор, но никаких колебаний температуры, сопутствующих приближению духа, не наблюдалось. Через несколько мгновений в поле зрения Росса возникла темная фигура.

Сегодня охранник с карьера был не в форме, но Росс узнал его сразу же. Не так часто приходится встречать столетних стариков, и к тому же индейцев. В руках Эз держал цветок, похожий на белую розу. Увидев Росса, он нахмурился:

– Опять ты?

– Я свободный человек, – пожал плечами Росс. – Хожу, куда душе угодно.

– И твоей душе угодно, чтобы ты работал на этих ублюдков?

– Я работаю исключительно ради собственного удовольствия, – поправил его Росс. – Они не заплатят мне ни цента.

Старику это явно понравилось, однако он продолжал хмуриться:

– Ты снова охотишься за призраками?

– Да.

– А что ты будешь делать, когда наконец его увидишь?

– Призрака, вы имеете в виду? Не знаю. До сих пор не встречал ни одного.

– А как ты думаешь, люди, которые хотят застроить этот участок, знают, как поступить с призраком?

Росс представил себе ван Влита.

– Я так полагаю, они захотят, чтобы я помог от него избавиться.

Эз поджал губы:

– Ага, устроить на призраков облаву и засунуть их всех в резервацию. После этого можно будет о них забыть. Ведь права скваттеров ничего не значат, так?

Росс промолчал. Судя по всему, старый индеец и не ожидал от него ответа. В любом случае, что бы ни сказал Росс, ответ будет неверным.

– Вы живете поблизости отсюда? – нарушил молчание Росс, решив сменить тему разговора.

Эз указал на палаточный лагерь, едва различимый за дорогой.

– Иногда по ночам я прихожу сюда. Старики мало спят, – проронил он. – Зачем тратить время на сон, если вскоре я усну навеки? – Эз повернулся, чтобы уйти, но у края полянки остановился и взглянул на Росса. – Если ты встретишь призрака, знай, что избавиться от него невозможно. Как бы сильно ван Влиту не хотелось этого.

– Будем решать проблемы по мере их поступления, – усмехнулся Росс. – Пока я вовсе не уверен, что дело дойдет до встречи.

– Ошибаешься. Мы окружены духами всю жизнь. Ты их просто не замечаешь, – изрек Эз. – Ну ладно, мистер Уэйкман, адье.

Старик завернул за угол дома и растворился в темноте. Росс невольно поежился. Он несколько раз сглотнул, стараясь избавиться от привкуса разочарования. «Да и как не разочароваться, когда вместо долгожданного призрака видишь старого индейца», – подумал Росс, вздыхая про себя. В том, что он надеялся увидеть Лию, Росс себе не признавался.

– Это уж слишком! – завопила сиделка, уронив поднос с таблетками. – Я не привыкла, чтобы пациенты так со мной обращались!

Спенсер Пайк, восседавший в кресле-каталке, наблюдал за ней, скрестив руки на груди. При случае он прекрасно умел изображать маразматика. Когда в комнату вошла старшая медсестра, Пайк с величайшим интересом смотрел по телевизору какой-то сериал.

Старшую медсестру, здоровенную бабу с волосами, выкрашенными в ярко-рыжий цвет, Пайк называл про себя Трещоткой.

– Что произошло, Миллисент? – обратилась она к сиделке.

– Мистер Пайк опять оскорбил меня! – выпалила та.

– Что же он сказал на этот раз? – осведомилась Трещотка.

У Миллисент задрожали губы.

– Он сказал… он назвал меня идиоткой…

– Если мне будет позволено прервать вашу беседу, замечу, что я выразился не совсем так, – подал голос Пайк. – Я сказал, что эта особа, судя по всему, происходит из семьи слабоумных. Слова «идиотка» я не произносил. Между слабоумными и идиотами есть разница, хотя не столь уж существенная.

– Вы слышите? – всхлипнула Миллисент.

– Насколько помню, я позволил себе осведомиться, не принадлежит ли эта молодая особа к семейству Картрайт из Свантона. Всем известно, что значительная часть членов этой семьи окончила свои дни в государственных приютах для слабоумных.

Пайк умолчал о том, что Миллисент Картрайт бесчисленное множество раз путала его с другими обитателями дома престарелых. Об этом факте, неоспоримо свидетельствующем, что она идет по стопам своих предков, он из вежливости не сообщал даже самой Миллисент.

Сиделка сорвала с себя форменный хлопчатобумажный халат.

– С меня хватит! – заявила она и удалилась, оставляя в кильватере разноцветную дорожку из таблеток, раздавленных каблуками белых сабо.

– Мистер Пайк, с вашей стороны очень нехорошо говорить так, – с укором произнесла Трещотка.

Пайк пожал плечами. Люди терпеть не могут, когда им указывают на их недостатки. Ему пора бы это усвоить.