Второй

Все наши чуть-чуть присмирели. И даже толстый Женечка временно перестал устраивать обязательные в прошлом утренние истерики.

Но в целом все осталось как и было.

Те же досмотры, те же заказные проверки, обязательные рейды и патруль по районам. Мне составили график, вывесили его на общее обозрение. А после, поинтересовавшись, как долго я работал со Вторым, заверили, что полная бесконтрольность и махновщина закончились.

Мне не оставалось ничего другого как только кивнуть в ответ. В первый же день на задании Тарасов отозвал меня в сторонку и по тихому поинтересовался как дела у Второго, нормально ли он работает, не было ли эксцессов и нет ли на него жалоб лично от меня. На все вопросы я отвечал односложно. Распространятся не хотелось. Тарасов — мужичок крепкий, с хорошей военной выправкой (чувствовалось офицерское прошлое) долго сверлил меня умным колючим взглядом. А после на прямую спросил- завязал ли Второй с наркотой и не замечал ли я за ним столь пагубной привычки?

Я по честному удивился- чего чего я за Вторым я такого точно за последние пол года не наблюдал. Слышал что-то о прошлом, но точно не в настоящем. Тарасов кивнул словно соглашаясь и сказал что еще вернется к этому разговору.

О Втором мне говорить если честно совершенно не хотелось. Потому что не привык я как-то к сплетням, нужна была бы информация у самого Второго спросили бы. Я же уже говорил ко Второму в Клинике отношение было своеобразное. Особенно от тех кто знал его когда он еще оперативником бегал.

Мне хотелось рассказать новости Второму, но он исчез после нашего последнего разговора на две недели, по честному выпросив у меня время. Сашку тоже куда-то перевезли из Бункера. После одного из заданий во дворе клиники я видел красный форд Гальцева, а позже Старик сказал что мальчика временно подержат в другом месте с отцом, бригадой врачей и Вторым в качестве телохранителя.

Я все это время жил в Бункере. Так было удобнее и проще. Потому что я мог приходить каждый день после работы к Аленке в палату и просто сидел рядом. У меня ведь кроме Аленки никого не осталось. Я рассказывал ей новости, пытался шутить, но ни юмориста из меня не получалось, ни журналиста…Слишком тяжело было смотреть на полностью неподвижное тело, опутанное датчиками и проводами. Я не мог даже прикоснуться к ней чтобы не разбудить паразита. А дела с каждым днем шли все хуже и хуже, И мне не надо было общаться с медиками чтобы понять что происходит. Я сам все видел. Я видел ауру которая никак не могла восстановится и все так же фонила, пропуская через себя слишком много света, я виде ту же черную кляксу зародыша, но уже чуть увеличившегося в размере (питания ему было более чем достаточно) и видел что надежда на то Алена поправится с каждым днем становилось все меньше. Она от постоянной температуры просто выгорала изнутри, ее оболочка ауры и так трещала по швам, рвалась и распадалась на хрупкие не воссоединяемые лоскутки.

Я видел все это и по своему пробовал хоть как то помочь. То пытался выяснить правильность назначения препаратов, то предлагал отключить от искусственной энергоподачи что б хоть как то снизить температуру, то решительно направившись к Петровичу требовал принести артефакты и с их помощью вытащить укоренившегося паразита.

Но все было напрасно. Я всем мешал. Мне объяснили что ни температуру снизить не реально (сразу паразит проснется и доест остатки ауры), ни воспользоваться артефактами не представляется возможным. На вопрос мой почему- сам Гия ответил, что того количества артефактов что есть у нас для мага слишком мало. Если бы были где-то новые и не побывавшие в таком частом использовании тогда — вопросов не было. Я не поверил. Я, раздобыв запасные ключи по примеру Второго, проник в ординаторскую и взял пару «обезьяньих лапок». Я принес их к Аленке в палату, я все сделал четко по правилам. Но ничего не происходило. Нет- паразит чувствовал артефакты, но, судя по слишком слабенькому шевелению, их энергии было и в правду недостаточно.

По этому — чем больше проходило времени, тем больше я нервничал… Мне даже поговорить было не с кем. Я спросил было у Петровича о Втором- но тот на меня цыкнул и, вместо объяснения, отправил в «поля» на очередное задание.

Без личного телохранителя было худо. Я слишком привык к тому, что обо мне так или иначе заботятся. А тут, как приемыша прикрепляли то Греку, то к Акимову, то, что было совсем стыдно к Анечке — гром-женщине, опекунше Близнецов. О том, чтобы бегать по городу без броника и без каски — речи не шло. Но с телохранителями — пусть и чужими, было намного легче, чем сидеть в фургоне Тарасов и тупо смотреть по 10 кругу боевики и триллеры.

По этому, Второго я ждал словно спасителя человечества и как манну небесную. Но, по всем прикидкам, объявиться он должен был не раньше, чем дней через пять.