Второй

Быстрей бы чистильщики закончили войну. Мне им надо показать на темные лоскутки засеявшие помещение. Главный, как чувствует мои мысли- появляется рядом.

— Теперь твое выступление, Маг.

Я поднимаюсь на ноги — меня шатает. Стоять я почти не могу.

Второй подходит, берет мою руку, закидывает себе на плече и поддерживая за спину- помогает идти.

Если бы не Второй, я и шага бы не сделал, ноги просто не слушались. Но он напрягаясь волок меня все дальше и мне оставалось только, указывая на летающие в воздухе и лежащие на предметах остатки роя, информировать чистильщиков.

Наконец после долгих для меня почти бесконечных минут — я оглядевшись в тысячный раз сказал Второму:

— Чисто. Полная дезинфекция.

Второй взвалил меня на плече и как куль выволок из нового корпуса Санатория

* * *

Пришел я в себя уже в Убежище в комнате для гостей.

Я отчего-то весь взмок, пот закрывал глаза, по губам и подбородку что-то текло. Я облизал губы языком и почувствовал привкус крови.

Попытался вытереть рукавом, но получалось плохо.

— Не дергайся, — сказал Второй и сунул в руку платок, пропитанный чем-то влажным.

— Приложи и держи крепко. Голову закинь на спинку стула. Сейчас принесу колес. Потом душ и в постель.

Я пытаюсь шутить:

— Не надо мне душ в постель.

Второй скалится в ответ, показывая крепкие ровные зубы.

— Молчи, уж. Петросян нашелся. Я до утра тут побуду. А после — тебя в надежные руки Петровича передам. Вопросов много.

Ну а потом. Чес. слово сюрприз будет. Ты, главное, не скопыться, а то сильно зеленый на вид.

Я пытаюсь кивнуть, но больная голова не особо позволяет ею двигать.

Я несколько раз просыпался ночью от кошмаров. Мне снился огромный черный рой, двигающийся в мою сторону, и черный снег, кружащийся слишком близко.

Я просыпался, задыхаясь от страха, сердце готово было выпрыгнуть из груди, но Второй был рядом. Он устроился просто в кресле, укрывшись теплой курткой, как пледом. Рядом на тумбочке горел ночник и, когда я, просыпаясь, видел огонек, я понимал что кошмары — просто неудачные сны. Второй протягивал мне стакан с разведенным лекарством, я пил и успокаиваясь снова засыпал.

Утро для меня началось слишком поздно- судя по часам было далеко за полдень. Второго уже не было. На тумбочке лежала накарябанная мелким рваным почерком записка. Я потянулся, взял ее и пытаясь разобрать каракули с трудом прочел:.

— Вечером буду с сюрпризом. Форма встречи- чистая рубашка и бритая морда.

Звякнул внутренний телефон. Мне дали 10 минут на сборы. Я и так догадывался, что скоро надо будет идти к Петровичу с докладом. Второй говорил, что слишком много вопросов. Оно и вправду так было. Рой нашли- но как он поселился за подвесными потолками на балках больничной палаты- было совершенно не ясно.

И опять же- почему начался активный рост зародышей…

Короче, было над чем подумать на досуге.

Бриться я не стал. До вечера еще далеко, а Петрович меня и в таком виде узнает- насиловать обожженное лицо не хотелось. Я глянул на себя в зеркало. Волосы отросли, и я начинал потихоньку превращаться в маугли. Под глазами прочно залегли черные круги, которые замечательно контрастировали с фиолетово- красным фингалом на скуле.

Короче- вид то ли беглого зека, то ли сидящего узника замка ИФ.

Натянул джинсы, футболку и толстовку со смешной мордой Гомера из Симпсонов. Сейчас Петрович меня как увидит, так сразу поймет- Гарда реально умом тронулся, и его лучше по пустякам не беспокоить.

Отпущенные на сборы 10 минут прошли и я, подойдя к двери, нажал звонок. Дверь отодвинулась, пришедшая охрана кивнула мне вместо приветствия, и два молодца, одинаковых с лица, отвели меня в гостиную к Старику.

Двигаясь по коридору, я словил себя на мысли, что до сих пор не могу привыкнуть к конвою, и мне все время сбежать и спрятаться от них охота. Хотя смысла в таком поведении, понятное дело, не было. Охрана нужна прежде всего для моего же блага, а бегать от телохранителей уж очень глупо получалось.

Петрович был, как всегда, свеж и подтянут. Для человека, которому уже за 70, выглядел он слишком основательно. Он сидел в своем любимом кресле перед плазмой в 60 дюймов, на журнальном столике из какого-то там итальянского мрамора, стоял кофейник, ваза с фруктами и блюдо с пирожными.

— Добрый день, Ян. Кофе будете?

Я соглашаюсь. Хоть кофе, который пьет Петрович, мне не нравится- маленькая порция черной жижи по консистенции напоминающая нечто средним мазутом и чернилами, но отказываться не вежливо.

Мне указывают в соседнее кресло — я присаживаюсь, наливаю себе из кофейника в миниатюрную фарфоровою чашку напиток.

Искоса посматриваю на Петровича. Он как- то слишком бодр и свеж. Особенно после вчерашнего. И перед сегодняшним…

В четыре вечера панихида и похороны.

Завтрак как — то не идет.

Я кручу в руках маленькую чашку и не знаю, что делать дальше. Начинать разговор не с чего. Это Петрович меня позвал- я бы преспокойным образом спал еще дальше.